– А ну хватит матюкаться! – рявкнул Папаша Линкольн, как и остальные, лежащий навзничь и взирающий на тускнеющее вечернее небо. – Хотелось бы услышать конструктивные предложения.

– Какой тут, на хрен, конструктив, – пробурчал Лопес. – Будем здесь валяться, пока не сгнием…

– А ты помолись святому Гуталину, – съязвил Злой. – Он пошлет ангелов…

– Я сказал – хватит! – озверел главарь. – Предложения давайте!

– Ползком надо выбираться, – предложил Навуходоносор.

– А попробуй… – тут же встрял Злой.

Ким повернула голову набок. Навуходоносор лежал рядом, и она увидела как подергивается его длинное, нескладное туловище.

– Бесполезно… – простонал сталкер. – Будто ватой набили…

– Значит – отметается, – спокойно констатировал Папаша Линкольн, словно они сидели за столом в его резиденции, а не валялись, подобно забытым тряпичным куклам в прошлогодней листве. – Еще идеи есть?

– Есть, – отозвался Гризли. – Если это не поможет, нам кранты…

Он завозился, втискивая непослушную руку в карман камуфляжных штанов. Прошла уйма времени, прежде чем Строгов прохрипел:

– Готово…

Не понимая, что он имел в виду, Ким прислушалась к своим ощущениям, с удивлением отмечая легкое покалывание во всем теле. Спустя несколько минут, она попробовала приподнять руку – получилось. Подтянула ноги – слушаются. Перекатилась на живот, отжалась, встала на четвереньки, потом осела на пятки. Мышцы дрожали, но подчинялись. Сталкеры с проклятиями и стонами возились на земле, принимая более-менее вертикальное положение.

Покалывание усилилось, переходя в зуд. Ким почесала руку. Не помогло. Немедля зачесалась другая рука. Зуд перекинулся на ноги, живот, грудь. Ким вскочила и принялась неистово чесаться. Ей казалось, что тысячи крохотных, юрких насекомых забрались ей под одежду, пока она валялась в прошлогодних листьях. Ким обуял ужас, она начала спешно расстегивать комбинезон.

– С ума сошла! – прикрикнул на нее русский. – Нашла место стриптиз устраивать…

Окрик отрезвил Ким. Она будто очнулась. Сталкеры уже все были на ногах. Они морщились, приседали, крутили головами и яростно чесались.

– Ну, Гризли, – простонал Лопес. – Я тебе эту «зуду» припомню…

Злой зарычал и с размаху огрел латиноса по уху.

– Я тебя урою, если ты залупнешься на Гризли, – пообещал он.

– Заткнитесь все! – велел Папаша Линкольн. – Отходим назад, пока нас «зуда» не порвала…

Костер развели на вертолетной площадке.

Хворосту натаскали Навуходоносор с Картохой. Они долго бродили окрест, выбирая, на первый взгляд, не самые подходящие ветки. Злой с «М-16» наперевес стоял на страже, всматриваясь в затянутые сумерками заросли – слишком много было вокруг площадки следов собак-мутантов. И судя по кучкам экскрементов – твари были здесь совсем недавно и в любой момент могли вернуться. Остальные сталкеры доставали из рюкзаков снедь, разворачивали спальники. Гризли вскрывал большим ножом жестянки с мясом и овощами.

Ким чувствовала себя слишком разбитой, чтобы суетиться. Ужин ее не интересовал. Она с удовольствием растянулась на спальнике, который раскатал для нее Строгов, – о том, чтобы забраться внутрь не могло быть и речи. Она уснула сразу, едва голова коснулась полупустого рюкзака. Гризли вздохнул, снял с себя замызганную куртку, заботливо укутал спящую.

Навуходоносор с треском грохнул о выщербленный бетон кучу хвороста. Гризли зашипел на него, показал на девушку. Верзила хотел было послать русского подальше, но наткнулся на неодобрительный взгляд Папаши Линкольна и сник. Главарь подошел поближе к Ким, сел, скрестив ноги, у разгорающегося костра, всем своим видом демонстрируя, что намерен охранять покой умаявшейся журналистки от любых посягательств. Сталкеры быстро поняли это и поэтому старались не производить лишнего шума.

Костер, тихо потрескивая, разгорался. Сталкеры сидели вокруг, ждали, пока разогреется тушенка. Ночь сгустилась. Над узким кругом колеблющегося света взошли созвездия, необычайно яркие из-за атмосферной рефракции. Запрокинув голову, Строгов всматривался в их геометрический рисунок, когда-то казавшийся полным смысла. Ярился Дракон. Пялилась голова Медузы Горгоны в руке отважного Персея. Африканская красавица Андромеда жмурилась от ужаса. Раскинув крылья, вечно парил в пустоте Лебедь; если верить расчетам, то, что породило Зону, появилось из окрестностей ярчайшей из его звезд. Астрономам древности, которые так любили порядок среди небесных светил, и в кошмарном сне не могло привидеться, что гигант Денеб – украшение ночей Северного полушария – оставит столь чудовищный след на Земле.

Картоха быстро одолел свою порцию. Закурил. Покосился на Гризли, который все еще смотрел на звезды, сказал:

– Прилетели, поганцы, нагадили и смылись…

Строгов посмотрел на приятеля, осведомился:

– Ты это о ком?

– О ком, о ком… – пробурчал Картоха. – О пришельцах, конечно…

– Что ты можешь знать о них, сталкер… – отозвался физик. – Не больше, чем мусорщик знает о тех, кто наполняет контейнеры…

Картоха плюнул в костер, пробормотал:

– Ну, ты сравнил…

– Ну не мусорщик… – продолжал Строгов, которому вдруг захотелось пофилософствовать. – Скажем – муравей, который ползает по свалке бытовых отходов.

– Это я-то муравей?!

– И ты, и я, и все человечество, если разобраться… Ведь муравью… или, скажем, пчеле, на нашей свалке не легче приходится, чем нам в Зоне. Ползает несчастное насекомое по пустой банке и не знает, на что наткнется – на остатки меда или солидола. Чем окажется белый порошок в пакете – сахаром или дустом?.. И кто измерит весь ужас муравья, когда он вместо меда, сахара или дуста обнаружит что-то совсем не постижимое его утлым муравьиным разумом?

– Кокаин, например… – сквозь зевоту проговорил Картоха.

– Что?!.

– Какой у муравья разум, говорю… И потом, я все это уже читал… Ричард Нунан «Мои встречи с доктором Валентином Пильманом», издано в городе Нью-Йорке в одна тысяча девятьсот девяносто втором… Страница шестнадцатая…

– Неважно, – отрезал Строгов. – Я и не претендую на оригинальность… Я хочу сказать, что дело не столько в пришельцах, сколько в нашей реакции на их посещение… В средневековье Зоны, без сомнения, вызвали бы паническое бегство, а не ту вялую миграцию, коей удостоился Хармонт. Лет двести назад они могли бы стать центрами новых религиозных учений, основанных на массовой вере в Апокалипсис, дать почву для пророчеств и откровений…

– Гуталин со своей бандой живет сейчас, а не двести лет назад…

– Да, да, не сбивай с мысли… Я о том, что в наше время… по крайней мере, для большинства, Зоны оказались доступны для обживания, что ли… Если их нельзя ни понять, ни игнорировать, то можно хотя бы извлечь пользу… Соответственно Зоны становятся не столько источником эсхатологических ожиданий, сколько источником дохода…