нерешительность, я подняла голову и взглянула ему в глаза.

— Я, Генри… Я… Только не говори, что не узнал меня раньше!

— Трис… — Лицо паладина выражало волнение, не меньшее, чем то, что горело у меня в груди.

Я поднялась на ноги, по-прежнему выдерживая шаг, разделяющий нас.

— Скажи мне только одно, Генри, — оборвала его. — Ты ведь знал с самого начала, кто я. Почему не сказал?

Глаза паладина засеребрились искрами. Он неуверенно взмахнул руками.

— Да, я сразу узнал. Не мог не узнать. Но ты приняла монашество, — глухо произнёс он. — Я не хотел тебя отпускать, не в этот раз! Я не имел на тебя права, но решил: так будет лучше для нас, если я удержу тебя. Я не хотел причинить тебе боль. Веришь мне?

Генри протянул руки, но я оттолкнула его, увернулась от прикосновений.

— Не прикасайся! Не имеешь права!

— Трис! Я молчал, потому что хотел защитить тебя от Тёмного! — стиснул зубы Генри. — Я уверен, кто-то из близких предал тебя и передал ему!

— Да, твой дядя! — выпалила я.

— Нет, его лишь использовали, — прошипел паладин. — Тут замешан кто-то, кто знал про твой огонь! Про твою магию!

Самуэль и отец с нарастающим напряжением глядели на нас, переводя взгляд то на меня, то на паладина.

— О чём вы говорите, Генрих?! — строго спросил король.

Пока Генри подбирал слова, я опередила:

— Он воспользовался тем, что я потеряла память и бессовестно трахал меня! Держал у себя дома в Вейгарде в полном неведении, кто я!

— Генрих, как ты мог?! — рявкнул король. — Она же монахиня!

Генри беззвучно выругался и опустил голову. Разъярённый вид отца меня не на шутку испугал, и возникло желание заступиться за паладина. Всё же, я участвовала в этом добровольно.

С желанием.

И с удовольствием.

— Папа, не надо. Он бы погиб, если бы не сделал этого!

— Он ведь носил траур! Проклятье Салаира, Генрих!

— Но я ведь не была мертва…

— Только это и может служить оправданием тебе, Генри, — отец повернулся к паладину, но тот всё ещё не поднимал смиренно опущенной головы перед королём.

— Наставник! — выкрикнул Самуэль. — За оскорблённую честь сестры-монахини я вызываю тебя на дуэль!

— Не надо, Сэм, — фыркнула я. — Я прощу ему обман. Но пусть уходит. Уходи, Генри, слышишь!

— Трис, — Генрих поднял голову, шагнул ближе и вновь потянул ко мне руки, предлагая примириться.

Я отпрыгнула. Избавить его от обвинений в посягательстве на мою честь — это одно, а совсем-совсем простить — совсем другое! Мне было больно! Слишком больно оттого, что любимый мужчина обманул меня! Позволил мне обманываться!

Король подал знак паладину уйти. Генри заискрил глазами, сильнее сжимая челюсти от негодования. Казалось, воздух от напряжения сейчас закипит. Но противиться приказу короля паладин не посмел.

— Да, мой Лорд, — наконец горячо выдохнул он, развернулся и зашагал к рыцарям, которые приветствовали его торжественными криками.

— Значит, ты — огненный маг, Беатрис?! — прищурился отец.

— Да! — гордо вскинула подбородок я. — И ещё целитель!

— Я верю, что твоя сила первородна, но после того, как ты побывала в руках Тёмного, необходим суд…

— Я согласна на суд! Поедем домой, отец.

61 Возвращение

День давно вступил в силу, но в зареве пожара и неистовстве битвы я не заметила, как взошло солнце. Бессонная ночь, долгий путь и сражение опустошили меня, и путь до тропы, где мы оставили лошадей, казался бесконечным.

Самуэль вёл меня под руку и был надёжной опорой, но брат и сам иногда спотыкался о коряги, торчащие из вязкой, размокшей земли. Один раз мы повалились сразу оба. И тогда Расс протянул руки, предлагая понести меня. Я безнадёжно устала — и коротко кивнула, соглашаясь.

— Как твоё имя, страж Вейгарда? — грозно произнёс отец, когда наёмник вынес меня на тропу на руках.

— Расс, мой Лорд.

— Опусти принцессу.

Расс положил меня на расстеленную на снегу шкуру.

— Теперь — на колени! — потребовал король и извлёк меч.

Расс опасливо дёрнул бровью, и я прочитала по его взгляду, что он испугался. Нести на руках принцессу дозволено было не каждому. Прикасаться ко мне могли только родственники и рыцари, но они — исключительно только до кисти.

— Да, мой Лорд… — Расс безропотно подчинился, опустился на колено и склонил голову, ожидая наказания.

— Расс из Вейгарда, нарекаю тебя рыцарем короля! — провозгласил отец и покрестил мечом плечи наёмника.

Расс раскрыл рот от удивления, сглотнул и только после поднял взгляд на короля.

— Служи мне храбро во имя Света и Арноса!

— Да, мой Лорд!

— Ну, давай, поднимайся, пока не замёрз! — махнул рукой отец.

Расс с довольной ухмылкой поднялся, покосился на меня и прошептал тихо:

— Я рыцарь?! Ё-моё, поверить не могу! И в жизни не мечтал о таком! Мама не поверит, — Расс закусил кулак и плюхнулся на снег рядом со мной. — Всё благодаря тебе, принцесса Беатрис!

— Нет, всё благодаря тебе самому, рыцарь Расс, — улыбнулась я.

Я радовалась за друга, но на душе по-прежнему было тяжело. В толпе отцовских рыцарей я больше не видела Генри, и свет дня сделался для меня тусклым и унылым. Боль разъедала сердце, в горле стоял ком.

Отец взял меня к себе на коня, посадил перед собой и обнял широкими ладонями. Я вновь почувствовала себя маленькой девочкой и задремала под ровное покачивание в седле, в тепле отцовских рук.

***

Меня разбудили прикосновения к лицу. Кто-то ласково провёл по щеке. Я сделала вдох, и лёгкие наполнились запахом свежести лесных трав и вербены.

— Генри… — простонала я, раскрыв слипшиеся ресницы.

— Ну, какой из меня Генри, упаси Пресветлая! — хмыкнула Идда, отжав тряпицу, смоченную в целебном настое, и вновь бережно провела по лицу.

Влажное тепло действовало живительно, я почувствовала прилив