Из дверей выглянула Идда с вытянутым от удивления лицом.

— Трис, вот это ты устроила! Ты прогнала Тёмного! Ой, что с тобой?! Ба, да твои руки… Покажи!

— Обожглась… и живот ноет… — растирала локтем пульсирующие мышцы чрева.

Идда скрылась в дверях, а через минуту снова выглянула с повязками и бережно перетянула мне ладони.

— И вот это возьми… — травница сняла с себя башмаки и шерстяные чулки и поставила на ступеньку к моим ногам.

— Что ты! Как же ты?!

— Я?! Да что я… тебе нужнее! Надевай! — повелительным тоном ответила она. — А ещё вот, возьми!

Идда протянула пузырёк.

— На, выпей. Это обезболивающее. Тебе станет легче.

Я взяла пузырёк дрожащей рукой. Идда тревожно сжала за запястье.

— Но если ты беременна, то будь осторожна! От этого зелья сбросишь ребёнка.

— Всё, я готов! — позвал Расс. — Идём, принцесса!

Я обулась, поднялась со ступеней и двинулась к наёмнику, держащему за поводья двух коней.

Зажала в дрожащем кулаке пузырёк, пряча от глаз Расса, и схватилась саднящими пальцами за луку седла. Наёмник подогнал под меня стремена и закинул на колени тёплую шкуру, расправив мех так, чтобы покрывал голени.

— Так будет теплее, — сказал он, забравшись в собственное седло, и тоже накрылся шкурой.

Боль в животе немного унялась, и я сунула пузырёк в карман платья. Не будем рисковать, пока это не требуется.

Выходя за ворота, я оглянулась на донёсшийся плач. На крыльце дома стояла Бриджит, по лицу её текли слёзы, и губы шептали молитву.

“Помоги им, Пресветлая Дева”, — разобрала я беззвучные слова.

57 В путь

Героев больше не нашлось. Да я и не посмела просить ни Хакона, ни Фалькона дать ещё людей. Стражи и ополченцы слишком устали после битвы, и не под силу людям бороться с армией тьмы…

Я поглядела в спину Расса, мчащего впереди под далёкими всполохами молний и пламени. Человек с сомнительным прошлым стал для меня героем. Признался в любви не только на словах, но и в деле. А я вела его на битву, не зная выживем ли мы в ней.

Опустевший город мы покинули через восточные ворота, не встретив ни одного тёмного, и двинулись в сторону болот.

Живот снова заныл, да так сильно, что чуть не застонала в голос. Протянула пальцы к карману, в котором лежал пузырёк с обезболивающим.

А если всё же понесла? Ведь мы провели с Генри ночь…

Живот схватило сильнее, так что перед веками заплясали пятна. Я сжала бёдра и вцепилась в поводья, чтобы не выпасть из седла. Боль от обожжённых кистей прокатилась по телу и усилила цветопредставление под веками.

Ох, если буду долго думать, рискую потерять сознание от боли, и тогда не помогу Генри!

Сомнения терзали меня так сильно, что по позвоночнику потекла струйка холодного пота.

— Если увидишься с Пресветлой Девой, попроси её для меня местечко за столом у Арноса, а, принцесса? — обернулся Расс.

По его весёлому лицу скользнула тень, и он вмиг посерьёзнел.

— Принцесса Беатрис, что с тобой? Ты так бледна! Ранена?

Наёмник поравнялся со мной, протянул ладонь и пощупал перевязанные кисти.

— И холодная, как лёд. Ты уверена, что нам туда надо?

Расс покосился в сторону вздымающегося над лесом пламени. Жар магической битвы достигал нас, воздух прогрелся, и на дороге блестели лужи и темнели проталины.

— Остановимся попить, — сказала я.

Расс снял меня с седла.

— У-у-у, — промычал он, удержав меня от падения. — Сядь.

Я опустилась на шкуру рядом с ручейком. Голова закружилась, затошнило. Склонилась над лужицей черпнуть воды и увидела мелькающее отражение рыжеволосой девицы.

Вроде бы я, но не я. Другой нос, скулы. Губы другие…

Я смахнула отражение, дожидаясь, пока вода снова успокоится. Я была другая. До мельчайших деталей передо мной явилось моё лицо. Тонкий нос, пухлые губы, веснушки… Вернётся ли та девочка когда-нибудь или умерла навсегда?

Расс отвёл коней до лужи побольше, чтобы они могли напиться, и вернулся ко мне.

— Принцесса Беатрис… — благостно прошептал он и застыл, как вкопанный, вытаращив на меня глаза.

— Расс, ты что призрака увидел?

— Погляди, ты изменилась!

Я вновь склонилась к отражению в поверхности воды. И правда. Я вернулась. Теперь это была я настоящая! Такая, какой себя помнила.

— Целительная магия, принцесса… — настороженно произнёс Расс, присев рядом и без отрыва глядя в глаза. — Ты великая целительница! И великий огненный маг! Отдохни немного. И мы продолжим путь. Теперь я уверен, ты спасёшь рыцарей. И спасёшь Ниртанию от Тёмных.

Живот снова заныл, поднимая волну тошноты. Я сморщилась от боли и нащупала в кармане пузырёк.

Остаться великим магом, стать магистром огня и целительства! Или сделаться простой женщиной... Не ловить на себе восхишённых и благодарных взглядов сотен людей, которым смогу помочь?

Выбор был трудным.

Я прикрыла глаза от усталости и услышала далёкие, доносившиеся из глубины памяти голоса. Родные, знакомые. Я узнала бархатный голос отца, и теплота обожгла сердце. Я с трепетом предалась воспоминанию.

— Вытри слёзы, Беатрис, — торжественно произнёс отец. — Ты заставляешь ждать жениха!

***

Папа вышел из-за портьеры, отделяющей комнатку невесты от зала, наполненного гостями под сводами Собора Арноса. Колонны и своды украшали живые цветы, и их нежный сладкий аромат витал в воздухе. Но я ощущала себя не на торжестве, а словно на похоронах!

В одеянии невесты я стояла, вцепившись побелевшими пальцами в колонну, чтобы не уволокли, и лила слёзы. Женщины во главе с мамой промакивали мне глаза, стараясь не смазать пудру и подводку на губах.

— Вся опухла, Трис… — запричитала мама. — Впервые показываешься при таком числе подданных и в таком дурном виде…

Я очень боялась паладина Генриха Даренфорса, убийцу драконов, за которого меня обязали выйти. Я знать не знала его! Это был совершенно чужой мне человек! Мы впервые встретились на помолвке за месяц до свадьбы. И это был единственный раз, когда я его видела. Он всё время