данной ситуации. Я не могла раствориться в этом мужчине, уже ощущая, как легко это будет. Мне необходимо сохранить свою независимость, дистанцию. Мое сердце больше не нуждалось в стимулах, чтобы попасть в его лапы. Я знала, что не смогу удержать его от секса, знала, что не настолько сильна, но мне не нужно заниматься с ним любовью.

Я не могла заниматься с ним любовью, а потом смотреть, как он делает это с кем-то другим. И я уже знала, что у него нет желания хранить верность, судя по тому, что он сказал мне в переулке той ночью. Я не могла делиться собой с кем-то так небрежно, так равнодушно, особенно сейчас, после моей прошлой ошибки. Так что я могла дать ему только часть себя — единственную, которую он хотел — и надеяться в выживании.

Я не ожидала, что он будет спорить или даже беспокоиться о моем отказе. Поцелуй был в некотором смысле романтичным, и я не могла представить, что он захочет поделиться этим со мной.

Мои руки все еще сжимали стойку по обе стороны от меня, и когда он взглянул на мою левую руку, ту, что с кольцом, его взгляд потемнел от презрения. Я почувствовала на языке вкус его внезапной враждебности. Гнев не был той реакцией, которую я ожидала от него, но догадывалась, что сказать этому человеку, что он не может иметь что-то, было только способом заставить его захотеть этого еще больше.

— Раздвинь ноги.

Его приказ был холодным, грубым и заглушал существующий страх.

С неуверенным вздохом я подчинилась.

Его ладони пробежали по моим ногам, а большие пальцы впились во внутреннюю поверхность бедер с такой силой, что мой живот неожиданно сжался. Его грубые руки казались такими абсолютными на моей мягкой коже.

Раздвинув ноги, прохладный воздух коснулся моих трусиков, и я вдруг осознала, насколько они мокрые. Его взгляд коснулся меня там, теплый и волнующий, но все еще окрашенный гневом.

Он притянул меня ближе к себе за шею, пока мои обнаженные груди не прижались к его груди. Мое дыхание было прерывистым, когда он прорычал мне в ухо:

— Ты такая чертовски горячая, что это выводит меня из себя.

А потом сильно укусил за шею.

Я вскрикнула от короткой боли, но она превратилась в стон, когда его большой палец надавил на мой клитор через ткань стрингов. Его хватка усилилась в моих волосах, заставляя мою голову откинуться назад, а затем он втянул сосок в рот. В нижней части живота вспыхнула искра, пламя распространилось по всему телу, как лесной пожар.

Он провел большим пальцем по моему клитору, вверх и вниз, держа в кулаке мои волосы, так что я даже не могла посмотреть вниз. Он застонал глубоко в груди и перешёл на другую грудь, облизывая и затем посасывая с легким скрипом зубов. Смущенный звук вырвался у меня, но мне было так горячо, что было безразлично.

Я откинулась на руки, мои бедра начали раскачиваться под его прикосновением. Его рот был таким горячим, когда он лизал и играл с моей полной грудью, пока я не подумала, что умру от этого. Когда его руки оставили меня, протест закричал в моих венах.

С темным взглядом, который больше не был полностью сердитым, он сжал мои стринги на бедре и стянул их вниз, бросив на пол вместе с остальной моей одеждой.

Я еще раз раздвинула ноги, переступив грань рационального мышления. Его взгляд упал между моих бедер. Он покачал головой и провел рукой по галстуку.

— Блядь.

Это все, что он произнёс, прежде чем его руки обвились вокруг моих бедер, и он рывком подтащил меня к краю островка, а затем его голова опустилась между ними. Я вздрогнула от первого горячего, влажного прикосновения его языка. Глубокий прилив удовольствия затопил меня, более сильная волна прокатывалась сквозь меня при каждом мягком, медленном круговороте, который он проделывал от входа до моего клитора.

Этот опасный мужчине был удивительно мягок, почтителен в том, что делал. Что-то коснулось меня в груди.

Однако он не был таким уж послушным.

Его руки держали меня так крепко, что я не могла сдвинуть бедра ни на сантиметр, в то время как он не спеша лизал меня, будто делал это для себя, а не для меня.

— О Боже, — простонала я, зарываясь руками в его густые волосы и проводя короткими ногтями по его голове.

Я произносила имя этого мужчины несколько раз с тех пор, как встретила его, но оно слетело с моих губ, когда он провел языком по моему клитору, прежде чем пососать.

Он напрягся, и я слишком поздно поняла, что ему не понравилось, когда я назвала его Николасом.

— Как меня зовут? — прохрипел он, прежде чем его язык проник в мою киску.

Я издала гортанный, хриплый звук, на который никогда не была способна.

Когда я не ответила, его рот покинул меня, и его пылающий взгляд нашел мой. Его слова были резкими.

— Как меня зовут?

— Николас, — выдохнула я.

Его глаза вспыхнули, затем чувство наполненности охватило меня, когда он погрузил один палец внутрь меня. Удовольствие воспламенилось, фитиль загорелся в моей крови. Он держал палец неподвижно, и я попыталась покачнуться, но его хватка вокруг бедра была неподвижной.

— Имя? — настаивал он.

Я покачала головой, ненавидя эту игру. На кончике языка у меня вертелось «Николас», но когда он убрал свой палец, а затем с силой вонзил в меня два, я подавилась им, и неохотно вышло как:

— Нико.

Дрожь прошла сквозь меня, когда его рот нашел мой клитор, облизывая и посасывая, в то время как его пальцы входили и выходили из меня, снова и снова. Он делал это так неторопливо, время от времени издавая глубокие звуки удовлетворения.

Он не торопился, замедляясь, когда давление нарастало, сводя меня с ума, пока «пожалуйста», не сорвалось с моих губ. Затем его пальцы согнулись внутри меня, пламя становилось все горячее.

Когда он снова замедлил движения, я в панике затрясла головой, вцепившись руками в его волосы. Я не знала, во что превратилась, но все, на чем я ловила себя, было повторное «пожалуйста», снова и снова. В конце концов он дал мне то, чего я жаждала. Его движения были твёрдыми, он двигал пальцами быстрее, сильнее, пока не осталось ничего, кроме глубокого, горячего давления.

Его темный взгляд нашел мой.

Моя последняя мысль перед окончательным «пожалуйста» покинула мои губы, и давление взорвалось в моих венах, как в аду: