— Чёрт, — ругнулся Фирсов. — Конечно, есть.

Он достал телефон и набрал номер принцессы Анны. После нескольких гудков включилась голосовая почта.

— Не отвечает, — покачал он головой. — Пошли осмотрим территорию.

Они обежали всю стояночную площадку, потом ангар, потом разошлись широким кругом, заглянули в каждый угол. У менталиста от слишком частого использования дара уже круги перед глазами пошли, но он держался, и продолжал залезать в голову каждого встречного.

Принцессы Анны не было нигде.

Вернувшись к машине, Фирсов выгнал на улицу недоумевающего водителя и включил запись с камер кругового обзора.

— Вот, смотри, — показал он одноглазому. — Садится в машину… и всё. Больше не выходит.

— Я её не чувствую, — повторил менталист. — Как будто её здесь вообще нет.

Фирсов побледнел.

— Нам конец, — прошептал он. — Если с ней что-то случилось, Император нас живьём закопает.

— Может, она в самолёте? — предположил Семён Аркадьевич. — У них с Черновым явно что-то есть, может, с ним улетела?

Они бросились к диспетчерской вышке. Запыхавшийся Фирсов ворвался в помещение.

— Разворачивайте самолёт! — крикнул он.

Диспетчер удивленно поднял бровь:

— А что такое?

— У нас принцесса пропала, похоже, в самолёте, — выпалил граф, не подумав.

Диспетчер, не сразу сообразив, что перед ним высокопоставленные сотрудники Тайной канцелярии, расхохотался.

— Где? Верхом, что ли? Это же истребитель, там лётчику с пассажиром вдвоём места только поссать, а вы туда ещё одного пассажира воткнули! Там сейчас даже пёрнуть негде! Не смешите!

Фирсов повернулся к Семёну Аркадьевичу. Тот прикрыл глаз, сосредотачиваясь, и через секунду кивнул.

— Этот человек считает нас идиотами, но он верит в то, что говорит.

— Да я сам чувствую, что не брешет, — вздохнул Фирсов. — Но куда же она делась?

Они помчались в службу безопасности. Следующий час прошёл в лихорадочном просмотре записей с камер наблюдения. Но сколько они ни всматривались, Анна как сквозь землю провалилась.

— Василий Фёдорович! — вдруг воскликнул Семён Аркадьевич. — Мы с вами в багажник-то не заглянули!

— А что там? — удивился граф.

— Да она туда свой доспех закинула и меч! Вдруг это имеет какое-то значение?

Они выбежали на улицу и бросились к машине. Фирсов дрожащими руками открыл багажник.

Внутри лежали платье принцессы, туфельки, куртка и… лифчик.

Фирсов и Семён медленно повернулись друг к другу. В глазах обоих читался неприкрытый ужас.

— Нам пи**а, — произнесли они в унисон.

ㅤ

* * *

ㅤ

Вот ведь…

Хитрожопая жопа! Тавтология, но иначе Её Высочество Анну Голицыну никак не назовёшь. Сныкалась где-то там, где не особо можно ныкаться, и думает, что я не вижу. Ну а я что? Я не при делах.

Я в этой ситуации обманутая жертва.

Ну а если серьёзно, то-о-о-о… Хочет лететь — пускай себе летит, внуку барона неволить монаршью особу не с руки. Но и с отцом в таком случае пускай объясняется сама.

— Сильно не поднимайтесь, — попросил я лётчика.

— Что такое, Артём Кириллович? — отозвался тот.

— Нештатная ситуация, — хохотнул я.

Ну не говорить же ему, что у нас на борту заяц!

Лётчик и правда сперва решил, что это шутка, но потом решил всё же перестраховаться.

— Артём Кириллович, о любой нештатной ситуации на борту я обязан сообщать, — начал он.

— НЕ НАДО, — остановил я его, добавив на всякий случай дар Тёмной. — И Я ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИЛ.

— Как скажете, Ваше Благородие! Но я всё равно не могу не подняться наверх! Эшелон же мне руководитель полёта назначает.

— Ну скажи, что кабина не герметична! — предложил я.

— Тогда нам полёт прекратят, — покачал головой лётчик. — На малой высоте нам до заправки в Иркутске топлива не хватит, да и лететь дольше. Мы ж не так просто на больших высотах летаем! Мы или поднимаемся, или садимся.

— Ладно, тогда дай мне пару минут хотя бы, — попросил я.

И отправил пару паучков конопатить паутиной отсек шасси. Благо ещё в чёрном разломе натренировался призывать тварюшек «за стенкой», через тени.

Когда паучок закончил, я кивнул лётчику:

— Достаточно, можешь подниматься.

А сам повернулся в кресле, насколько позволили ремни, и строго посмотрел на Ариэль. Строго и долго, так что взгляд случайным не воспримешь никак. Всё-таки бабоньки спелись за время построения казармы, и вроде как даже дружбу дружат. И мне принципиально важно знать, в курсе рогатая или не в курсе.

Ариэль под взглядом поёрзала, попробовала спрятать глазки. Где-то там в этой красивой рогатой головке затаилась вина, — я это чувствовал! — однако полного понимания ситуации в глазах не было. И это я тоже чувствовал…

Однако на всякий случай продолжил буравить её взглядом.

— Чего? — наконец не выдержала она.

— Ничего, — очень многозначительно ответил я и продолжил.

И снова молчание. Но недолгое. Сдалась Ариэль меньше чем через минуту.

— Ладно! Ну извини! Извини, что не спросила разрешения! Я понимаю, что твоё личное пространство — это твоё личное пространство! — затараторила инферна, от волнения перейдя на родной язык. — Просто я же у себя в комнате не живу, туда же Нага перебралась, вот я и подумала — зачем ходить туда-сюда-обратно по десять раз на дню, а у тебя всё равно больше половины гардероба свободна, вот я и…

— Погоди, — тормознул я рогатую. — Ты сейчас вообще про что?

— Про мои вещи у тебя в комнате.

— А-а-а-а… — дошло до меня. — А про Аню, которая прямо сейчас прячется вон там, прямо у тебя за спиной? Про это ты ничего не знаешь?

Какое-то время рогатой понадобилось на то, чтобы переварить услышанное.

— Аня здесь⁉ — вытаращила на меня глаза инферна, когда до неё дошёл смысл моего вопроса. — Прямо вот тут⁉

— Ну да, — ответил я.

— А что она там делает⁉

— Разыскивает приключения на задницу, конечно.

— О… А… И, — инферна начала перебирать гласные, которые что в русском, что в инфернском идентичны. — И что мы будем делать?

— Я ничего, — ухмыльнулся я. — А вот ты, если беспокоишься за подругу, можешь понемногу подогревать нишу, в которой она прячется. Там всё-таки холодина минус сорок, а то и больше.

— Да, — кивнула Ариэль.