– Ничего смешного. Скоро мы вернемся в офис, где ты – босс.

– Сейчас я тоже твой босс, – заметил он, печатая на ноутбуке за нашим столом, пока я меняла воду в пятом букете роз, принесенном через несколько дней после того, как Кейд взломал мой телефон. Он сказал, что по цвету они сочетаются с краской из моего баллончика.

Тогда я не удержалась и достала небольшой льняной холст, который привезла с собой. Пока Кейд работал, я положила его на стол, сложила лист бумаги, чтобы использовать его для окантовки, и начала распылять краску. Некоторое время ушло на то, чтобы добиться идеальных углов, а затем я пошла за кистью и красками. Мне нужны были лишь два цвета – черный и белый, и я растушевала их быстрее, чем обычно, потому что ощущала тягу к созданию чего-то прекрасного.

Теперь я чувствовала большую свободу и не стеснялась показывать свои чувства. Я даже приняла эмоции, которые долгое время сдерживала. Мое сердце и душа вырвались на свободу, потому что их подпитывала любовь к Кейду.

Эта роза получилась неровной, но на ярком белом фоне казалось, что она растет на солнце и не сдается тьме. Удастся ли мне расцвести так от нашей любви? Или впереди ждала лишь темнота?

– Вижу, ты оттачиваешь свои таланты в областях, не относящихся к миру данных, – пробормотал Кейд, разглядывая мое творение, руки, а затем лицо. – Иззи Харди, ты действительно прекрасный образец женщины.

Отличный момент обсудить наши отношения, но тут внезапно позвонила моя сестра.

Имя Лайлы высветилось на экране, и когда я нажала на кнопку принятия видеозвонка, ее хмурый взгляд побудил меня спросить:

– Лайла, что случилось?

– Я думала, что Баг сбежала, но с ней все хорошо. – Она сразу же продолжила, потому что знала, я начала паниковать: – Я искала ее повсюду… – она посмотрела вниз.

– Хорошо, тогда что не так?

Она подняла смятую страницу, текст был едва различим. Но я знала наизусть каждое слово, каждый изгиб букв, абзац и знак препинания.

– Иззи, что это такое? – спросила она хриплым голосом, как будто недавно плакала. – Почерк не твой.

Сердце упало, кровь отхлынула от лица.

– Чья это записка? – прошептала она.

У каждого имеются свои секреты, верно? Каждый хотел сохранить в тайне некую правду, а, возможно, даже не одну. Люди полагали, моя главная тайна – зависимость. Вот только они не знали всей правды.

Они бы и не захотели узнать ее. Порой жизнь была полна уродства, злости и жестокости. Однако, чтобы продолжать жить, человек должен принимать уродливое и находить прекрасное, соглашаться с мерзостью и искать милое.

Возможно, я поступила иначе. Не исключено, что я просто похоронила все плохое и попыталась скрыть его.

Винсент был неприглядной частью моей жизни. Той уродливой любовью, которая существенно повлияла на меня и мой характер, сделав меня тем человеком, кем я являлась сегодня.

* * *

– Пожалуйста, не оставляй меня. Прошу, ты не можешь. Ты не можешь умереть, – всхлипывала я, прижимаясь к нему.

Его дружок нависал надо мной, постукивая грязным кедом по земле.

– Иззи, тебе пора.

– Я не уйду. – Я сжала в руке бумагу, это было его письмо ко мне. В нем говорилось о прощании, он сообщал, что уходит, но я отказывалась верить в это.

– Хочешь остаться? И зачем? – спросил он полным ярости голосом. – Тебе шестнадцать, ему двадцать один. Ты знаешь, на что это похоже? Он вообще не должен был встречаться с тобой, а теперь умер.

– Нет, – упрямо возразила я, отказываясь верить в случившееся.

– Да. – Джонни попытался схватить меня за локоть, чтобы оттащить от места, где мы спали той ночью, но я вырвалась. – И он не оставил письмо маме или родным. Он написал только тебе.

Джонни никогда не одобрял наши отношения. Как и все остальные. Его слова сыпались на меня, подобно граду, и мне никак не удавалось пробиться сквозь него.

– Мы любим друг друга, – прошептала я.

– Он любил только наркотики, – буркнул он и пнул лежащие на полу вещи. Иглы, порошок и… Боже, неужели все это было нашим? – Сколько он дал тебе?

Я всхлипывала, слезы текли настолько быстро, что я едва видела посиневшие губы любимого. Могла ли я утонуть в них? Захлебнуться в собственных слезах, чтобы никогда больше не просыпаться? Потому что без него жизнь больше не имела смысла.

– Как это произошло? Я провела здесь всю ночь, прямо рядом с…

– Он дал тебе слишком большую дозу, и ты потеряла сознание. – Джонни с отвращением покачал головой. – Он часто так делал…

– Не смей говорить о нем плохо.

– Да он постоянно изменял тебе! – закричал на меня его друг. Слова резанули по сердцу.

Я упрямо покачала головой, планируя спросить его об этом, когда он очнется.

– Джонни, ему нужна помощь. Черт, он ведь не дышит. Позвони кому-нибудь, пожалуйста.

Он поджал губы, его подбородок задрожал, но слез не было.

– Ты должна убираться, иначе Винсента обвинят в растлении малолетних и распространении наркотиков среди несовершеннолетних еще до того, как объявят о смерти. Ты обеспечишь его семье кучу проблем. Исчезни. Не приходи на похороны и не упоминай его чертово имя.

– Но… – Я посмотрела на него сверху вниз. – Джонни, Винсент ведь не умер.

Он пробормотал «Да ну нахрен», а затем быстро подошел ближе, подхватил меня и понес к своей машине, не обращая внимания на крики и сопротивление.

– Как ты можешь так поступать? Я люблю его! Разве ты ему не друг? Ему нужна помощь.

Пока он усаживал меня в свой пикап и захлопывал пассажирскую дверь, я потянулась к сумочке за телефоном. Обогнув капот и сев в машину, он поднес телефон к уху и сказал:

– Да, у моего друга передозировка. Я почти уверен, что он умер, но нам нужна скорая.

Остальное я не слышала, потому что рыдала, умоляла, молилась Богу. Я хотела вернуть свою первую любовь, даже если наши отношения были тайными. Даже если я была его маленькой грязной игрушкой.

Мне было шестнадцать, поэтому, конечно же, все решили бы, что меня принуждали к этой связи, к этой любви.

Они были правы, но я поняла это гораздо позже. Джонни позвонил мне и сказал, что в наши наркотики был подмешан анальгетик. Мне повезло. Винсенту – нет.

Тем не менее, боль не ушла. От этого не стало легче. Винсент подарил мне первый поцелуй, стал моей первой любовью, именно с ним я потеряла невинность. С ним я впервые узнала, что такое кайф, и