— Оксан, не нужно, — покачал головой мужчина, сделав шаг назад. — Мне стыдно за свой поступок, но…но я наконец-то счастлив, — улыбнувшись произнес Сорокин, бросая быстрый взгляд на свою жену. Лариса была прекрасна, в белоснежном платье с круглым вырезом, открывающим лишь длинную лебединую шею и часть ключицы. Юбка была прямая и чуть ниже колен, но стройные ноги женщины можно было увидеть благодаря разрезу спереди, а на высокой бирюзовой шпильке Сорокина выглядела еще эффектнее и моложе. — Надеюсь, что и ты найдешь свое счастье. Просто…просто это не я, — покачал головой Сергей, с сожалением смотря Дмитревой в глаза.

— А я нашла свое счастье, Серёжа, — прошептала она в ответ, а ее глаза начали медленно наполняться слезами. — Еще двадцать семь лет назад, когда впервые увидела тебя в том кожаном пиджаке, который был тебе слишком велик, — грустно улыбнулась она, не отрываясь смотря в его полные сожаления глаза. — Но я все понимаю, — кивнула Оксана. — Еще двадцать пять лет назад поняла, когда увидела ее в белом платье и то, как ты смотрел на нее, — губы женщины снова тронула грустная улыбка. — Ни на одну женщину ты больше так не смотрел, как на нее.

— Окса-ан, — протянул Сорокин, не найдясь с ответом. Женщина, стоящая перед ним, плакала, но он был поражен не этим. Сергей думал о том скольким он испортил жизнь, пока врал самому себе. Сколько разрушил, пока шел напролом и не желал признавать очевидное. А ведь надо было еще двенадцать лет назад крепко сжать в объятиях одну строптивую блондинку и никогда больше не отпускать.

— Я любила тебя, Сережа, — прошептала Дмитрева, а мужчина, поддавшись порыву, взял ее дрожащие холодные ладони в свои и крепко сжал. — Так долго, что растворилась в этом, потеряв себя. Но я не та женщина, которая будет биться за мужчину, если его сердце уже давно принадлежит другой, — Сергей улыбнулся, услышав эти слова, ведь он и вправду, давно и безвозвратно отдал своё сердце Лоре Воскресенской.

— Мне жаль, — искренне произнес Сорокин. Ему и вправду было жаль, что он раньше не смог разобраться в собственных чувствах, заставив прекрасную женщину, достойную намного большего, чем жизнь с безразличной сволочью, страдать.

— Я пришла пожелать тебя счастья и попрощаться, — улыбнулась Оксана. — Мне пришло предложение о работе в Питере, они предлагают мне должность Главного редактора телеканала. Подумав, решила согласиться, — пожала она плечами. — Спасибо за все, — кивнула Дмитрева и, быстро обняв мужчину на прощание, вышла через запасной выход, не став сообщать о своем визите журналистам.

А их уже была целая толпа. Они поджидали из ЗАГСа жениха и невесту, новоиспеченных молодоженов, чету Сорокиных. Лариса и Сергей прекрасно понимали, что уже через час весь интернет будет пестреть язвительными заголовками и их фотографиями в свадебных нарядах. Они делали это ради Насти… Возможно, с самого начала именно так и было, но сейчас их авантюра сменила направление и приобрела иной характер. Теперь, даже если Лариса и Сергей еще не готовы были произнести это вслух, они семья и им придется поменяться ради себя и ради друг друга, чтобы, наконец-то, обрести счастье.

— Ты готова? — спросил мужчина, подходя к жене.

— Ты во мне сомневаешься? — усмехнувшись спросила Воскресенская в своей привычной манере.

— Никогда, — покачал головой в ответ Сергей, взяв женщину за руку.

— Я всегда готова, если рядом ты, — прошептала Лора, смотря на мужчину с любовью во взгляде. — Всегда, — повторила, будто пытаясь доказать истинность своих слов.

— Я люблю тебя, — одними губами произнес Сорокин, крепче сжимая ее ладонь.

Губы женщины растянулись в счастливой улыбке, она больше не могла, да и не хотела скрывать свое счастье. Так пусть же это увидит весь мир и их дочь… Они не говорили об этом, но оба опасались ее реакции. Настя никогда не воспримет эту новость спокойно, но что она выкинет — одному Богу известно.

— Давай же сделаем это! — самодовольно улыбнулась Лора и, дождавшись кивка от Сергея, их личная охрана на сегодня, открыли распашные двери ЗАГСа.

На пару сразу же обрушилась волна вопросов, догадок и предположений журналистов. Лора и Сергей еще шире улыбнулись, Сорокин притянул жену за талию, и они с удовольствием позировали на камеру. Молодые мужчины и женщины, протягивая перед собой микрофоны и телефоны, с включенными диктофонами, на перебой, перебивая друг друга, задавали вопросы молодоженам.

— Почему Вы снова решили пожениться?

— Это как-то связано с Вашей предстоящей предвыборной кампанией, Сергей Викторович?

— Почему после стольких лет Вы решили вернуться к дочери и мужу, Лариса Дмитриевна?

Сергей боялся, что его жена не сможет как следует сыграть на публику. Лора слишком давно не была в России и могла забыть насколько жестокие и изощренные могут быть методы и высказывания некоторых журналистов, которых с каждым годом становилось все больше. Но мужчина зря сомневался, Лариса Воскресенская всегда отлично скрывала свои: злость, страх или отчаяние за маской самодовольной особы.

И лишь ладонь, крепко сжимающая руку мужу, давала понять Сорокину, что цирковую программу пора заканчивать. Он и сам уже побыстрее хотел оказаться дома — залезть в теплый махровый халат, сесть на большой мягкий диван, притянуть к себе жену и, сделав глоток ледяного шампанского, празднуя их свадьбу, включить любимый фильм Лоры. Идеальный семейный вечер, ему лишь будет не хватать любимой дочери, но это он совсем скоро исправит!

— Дорогие друзья! — обратился мужчина к быстро умолкнувшим журналистам. — Мы благодарим вас за ваши поздравления, но никаких заявлений делать не будем, — улыбнулся он в снимающую его камеру. — Мы с женой лишь скажем, что очень счастливы и любим друг друга. Спасибо! — кивнул Сорокин, спуская по ступенькам ЗАГСа за руку с Лорой. Охрана расчищала им дорогу к открытой дверце машины.

Мужчина и женщина быстро скрылись внутри салона, окна были тонированными, поэтому толпа любопытных работников желтой прессы не могла увидеть их облегченные выдохи и счастливые улыбки, когда они посмотрели друг другу в глаза.

— Я тоже тебя люблю, Сорокин, — прошептала Лора, кладя правую руку, на безымянном пальце которой сияло помолвочное кольцо с большим овальным бриллиантов и тонкий обруч обручального кольца из белого золота, на его грудь. — Уже очень давно и безнадежно, — сказала она, аккуратно целуя мужа в губы.

— Теперь я точно знаю, ради чего жил все эти годы, — ответил он ей усмехнувшись и притянул к себе жену, углубляя поцелуй.

Неожиданно на небе сгустились тучи и хлынул дождь, хотя, еще пару минут назад, на нем не было ни облачка. Я ехала по трассе в сторону Москвы, даже не задумываясь о том, как вообще смогла вспомнить на какую педаль нажимать — будем считать, что это все благодаря мышечной памяти. Дождь лил стеной и даже дворники, которые не переставали работать, размазывая грязь, отлетающую от проезжающих мимо машин, по стеклу, не помогали. Вести приходилось со скоростью восемьдесят километров в час, не больше.