Как я уже заметил, когда закончится воина гигантов, начнется война пигмеев. Изможденному, голодному миру потребуется помощь, чтобы подняться на ноги. А что скажет Дядя Джо или его преемник на то, каким образом нам хотелось бы это сделать?..

С наилучшими пожеланиями,

Уинстон

Плацдарм в Ремагене расширился на пятнадцать километров на восток, и боевой дозор 9-й дивизии уже приближался к своей цели — автомагистрали Франкфурт — Кельн. Несмотря на воздушные налеты и артобстрелы, мост «Людендорф» все еще стоял, и немцы, отчаявшись, доставили огромную самоходную 540-миллиметровую пушку. Этот монстр, весивший 132 тонны, стрелял 2200-килограммовыми снарядами. После нескольких неудачных выстрелов пушку отправили на ремонт. Из Голландии были запущены 12 самолетов-снарядов V — 2. Они приземлились в рассеянном порядке. Только один из них нанес определенный ущерб, попав в дом в 300 метрах к востоку от моста и убив трех американцев.

Мост сотрясало как от находящихся поблизости зенитных батарей и восьмидюймовых гаубиц, так и от немецких снарядов. В три часа дня 17 марта саперы уже подготовились приварить огромную плиту на самый поврежденный пролет. После ее установки мост можно было считать надежным. Подполковник Клейтон Раст, командир 276-го саперного батальона, находился в центре моста, следя за ходом работы, когда услышал резкий щелчок, похожий на винтовочный выстрел. Он поднял голову, и в этот момент услышал еще один щелчок, и тут от моста отвалилась одна часть. Подполковник не успел даже предупредить о надвигающейся опасности, как мост задрожал и от деревянных конструкций поднялась пыль. Солдаты побросали инструменты и побежали в разные стороны. Раст изо всех сил бросился в сторону Ремагена, и в этот момент весь центральный пролет задрожал и стал с лязгом медленно падать в реку, потянув за собой остальные части конструкции. Весь мост упал в воду. Раста и других солдат, оказавшихся в воде, стало относить вниз по течению к пешеходному мосту, неподалеку от которого им удалось выбраться на берег. Тем не менее погибло и утонуло двадцать восемь человек.

В Спа генерал Ходжес позвонил Милликину, чтобы сообщить ему о том, что того освободили от командования 3-м корпусом. "У меня для тебя плохие новости", — начал он.

— Сэр, — прервал его Милликин, — у меня для вас также плохие новости. Только что развалился железнодорожный мост.

Мост «Людендорф» был разрушен, и водолазы Скорцени решили подорвать понтонный мост, находившийся вверх по течению. Около семи часов они опустились в холодные воды Рейна. Каждый из водолазов прижал к себе двадцатилитровую канистру, к которой были привязаны четыре пакета «пластида» — пластиковой взрывчатки. Однако американцы при помощи сверхсекретного мощного луча света, источник которого нельзя было определить, обнаружили водолазов и открыли по ним огонь. Двое из них погибли, а остальных взяли в плен.

Вся группа армий «В» Моделя была разбита, а ее остатки отброшены за Рейн войсками Монтгомери и Ходжеса, которые взяли в плен 150 000 человек. На южном участке группа армий «Г» генерала СС Пауля Хауссера была прижата к Рейну на западном берегу и уже находилась на грани окружения 3-й армией Паттона на севере и 7-й армией генерал-лейтенанта Александра Пэтча на юге. Хауссер, остроумный и язвительный человек, понял, что его армии грозит разгром, и попросил Кессельринга в срочном порядке разрешить ему перейти Рейн, пока еще не поздно, поскольку "тактика тотальной обороны на западном берегу реки может привести к огромным потерям и возможному уничтожению".

Кессельринг колебался.

— Решение об отходе за Рейн необходимо принимать быстро, — настаивал Хауссер.

— Исключено, — резко ответил Кессельринг. — Продолжайте удерживать рубеж.

Хауссер начал снова приводить доводы в пользу отступления, но Кессельринг отрицательно помахал головой и сказал, не сердито, но извиняющимся тоном: "Это мой приказ. Вы должны держать оборону!".

Едва Кессельринг вышел из комнаты, как Хауссер приказал своим командующим подготовиться к отходу в обстановке полной секретности.

Два дня спустя, 15 марта, Паттон прорвался через северный участок, обороняемый армией Хауссера, и стал быстро продвигаться к Рейну. Хауссер отдал приказ отходить и затем позвонил Кессельрингу для получения на это разрешения.

— Удерживайте позиции, — сказал Кессельринг, — но избегайте попадать в окружение. Именно это и требовалось Хауссеру.

— Благодарю вас, — отрывисто поблагодарил он и быстро повесил трубку. Однако было уже слишком поздно — группа армий «Г» уже была обречена.

В тот день, когда упал мост «Людендорф», Эйзенхауэр со всей серьезностью сказал Паттону:

— У вас, ребята, в 3-й армии, проблема заключается в том, что вы не цените своего собственного величия. Вы ведете себя недостаточно самоуверенно. Пусть миру станет известно, чем вы занимаетесь, иначе американского солдата не будут ценить в полной мере.

Паттон и его помощник полковник Чарльз Кодман затем отправились с Эйзенхауэром в штаб 7-й армии в Люневилле. На пути в штаб Верховный главнокомандующий продолжал хвалить 3-ю армию.

— Джордж, — сказал он откровенно, — вы не только хороший генерал, но и удачливый генерал, а, как вы помните, в генерале Наполеон удачу ценил выше, чем умение.

— Ого! — ответил смеясь Паттон, — это первый комплимент, который я услышал от вас за два с половиной года совместной службы.

На совещании в Люневилле Эйзенхауэр напомнил, что 7-я армия все еще не прорвала оборону Западного вала, в то время как Паттон совершил большой рывок, и затем спросил Пэтча, может ли Паттон наступать через северный сектор зоны 7-й армии. Пэтч с готовностью согласился. "Мы ведь служим в одной армии", — сказал он.

Вернувшись в тот вечер в штаб 3-й армии, Паттон расслабился и за обедом был особенно весел. "Мне кажется, Айк доволен, — сказал он. Следует почаще приглашать его на передовую".

— Единственное, чего я не могу понять, — это его утверждение, что 3-я армия недостаточно уверена в себе, — сказал Хобард Гей. — Как вы это объясните?

— Все очень просто, — ответил Паттон, помешав ложкой суп. — В скором времени Айк будет баллотироваться в президенты, а 3-я армия — это немало голосов.

Заметив улыбки на лицах окружающих, он сказал:

— Вы полагаете, я шучу? Совсем нет. Вот подождите, и вы сами убедитесь.

По возвращении в Италию Карл Вольф обнаружил, что его озабоченность будущим разделяет один из офицеров штаба, штандартенфюрер СС Ойген Доллман, мужчина приятной внешности и острый на язык. Для своих друзей он был остроумным человеком, а для врагов — просто злобным. Его мать была итальянкой, и у него осталось много связей как в общественных, так и в интеллектуальных кругах Италии. Вопросы мирного урегулирования Вольф обсуждал также не раз с доктором Рудольфом Раном, немецким послом в фашистском правительстве Муссолини. За два года до этих событий, будучи полномочным послом в Тунисе, Ран помог спасти еврейское население этой страны от вымирания.