По этому поводу сохранилась записка Бухарина Жданову, сделанная на бланке «Известий» (бывший лидер оппозиции был тогда редактором этой второй газеты в СССР). В своей записке Бухарин весьма почтителен к новому секретарю ЦК: «Дорогой А. А.! Ради бога, прочти поскорее… Я выправил все резкие места. Я очень прошу тебя прочесть noci opee, чтоб обязательно дать в газету сегодня. Иначе — прямо скандал. Привет. Твой Бухарин». По итогам этого обращения к Жданову 3 сентября 1934 года в «Правде» было напечатано заключительное слово Бухарина на съезде советских писателей «по обработанной и сокращённой автором стенограмме».

Но вернёмся к письму нашего героя Сталину от 31 августа. «Больше всего труда было с Горьким, — рассказывает старшему товарищу Жданов. — В середине съезда он ещё раз обратился с заявлением об отставке. Мне было поручено убедить его снять заявление, что я и сделал… Всё время его подзуживали, по моему глубочайшему убеждению, ко всякого рода выступлениям, вроде отставок, собственных списков руководства и т. д. Всё время он говорил о неспособности коммунистов-писателей руководить литературным движением, о неправильных отношениях к Авербаху и т. д. В конце съезда общий подъём захватил и его, сменяясь полосами упадка и скептицизма и стремлением уйти от "склочников" в литературную работу».

В письме наш герой добавил и лиричную нотку: «Дорогой тов. Сталин, извините, что Вам не писал. Съезд из меня всего душу вымотал, и всякую другую работу я забросил. Теперь, по-видимому, ясно, что дело вышло».

От литературных вопросов Жданов тут же переходит к сугубо деловому описанию проблем Наркомата торговли и Наркомата пищевой промышленности: «Мы разработали проект структуры НКТорга и НКПищепрома и предложения по составу начальников управлений. Кроме того, мы передали НКТоргу из НКСнаба Союзплодовощ, т. е. все заготовки овощей. Что касается Наркомпищепрома, то здесь основным предметом спора были вопросы о передаче в ведение Наркомпищепрома ряда предприятий кондитерской, жировой, парфюмерной и пивоваренной промышленности, которые до сих пор находились в ведении на местах…»

Примечательно, что некоторые, расцветшие в 1990-е годы исследователи культурной политики того времени пытались даже по этому поводу вставить советскому руководству очередную шпильку — «Жданов в письме к Сталину рассказывает о писателях и о торговле, не переводя дыхания». Вряд ли авторы подобных сентенций сами разговаривают о литературе исключительно стоя и в смокинге, при искреннем убеждении, что булки и овощи растут на городском рынке. Союзплодовощ, Брынзотрест и Союзвинтрест, идущие в ждановском письме сразу после Горького и прочих литераторов, отражают лишь всю сложность и напряжение того времени, когда буквально с нуля из бедной крестьянской страны во всех без исключения сферах жизни — от сельского хозяйства до литературы — форсировано создавалось развитое современное государство. Между прочим, именно Брынзотрест, то есть Союзный трест молочно-сыро-брынзоделательной промышленности, как раз в те годы впервые в нашей истории наладил массовое производство мороженого, ранее доступного лишь в дорогих ресторанах, — именно тогда большинство городских детей в нашей стране смогли впервые узнать его вкус.

В коротком постскриптуме к письму, связанном с «историческими» разговорами на даче Сталина, Жданов сообщает: «Конспекты по новой истории и истории СССР переделывают и на днях представят».

Сталин ответил Жданову короткой запиской через шесть дней: «Спасибо за письмо. Съезд в общем хорошо прошёл. Правда: 1) доклад Горького получился несколько бледный с точки зрения советской литературы; 2) Бухарин подгадил, внеся элементы истерики в дискуссию (хорошо и ядовито отбрил его Д. Бедный); а ораторы почему-то не использовали известное решение ЦК о ликвидации РАППа, чтобы вскрыть ошибки последней, — но, несмотря на эти три нежелательных явления, съезд всё же получился хороший». Во втором абзаце записки Сталин одобрил предложения Жданова по реформированию структуры наркоматов торговли и пищевой промышленности, посоветовав подчинить Наркомату внутренней торговли потребкооперацию и общественные столовые.

Таким образом, власть сочла прошедшее писательское мероприятие вполне успешным. Итогом завершившегося 1 сентября 1934 года съезда было не только организационное подчинение литературы партийной власти и формирование писательского сообщества в масштабах всей страны — Союза писателей СССР. Съезд показал внутри страны и за рубежом демократизацию Советского государства — вместо страны, расколотой Гражданской войной на непримиримые классы, представало монолитное общество, объединённое в едином порыве социалистического строительства. Апогеем этой внешней демократизации и консолидации станет сталинская Конституция 1936 года…

Союз писателей СССР заменил собой все существовавшие до того объединения и организации писателей. Во главе союза встал Максим Горький, но непосредственное политическое руководство осуществлял «человек Жданова» — сотрудник ЦК Александр Щербаков.

В своём дневнике Щербаков упоминает разговор на даче Жданова, состоявшийся 30 октября 1934 года по поводу работы в Союзе писателей и отношениях с писателями. Щербаков приводит следующие характерные фразы нашего героя: «Буржуазной культурой надо овладеть и переработать её»; «Стремление Горького стать литературным вождём, его "мужицкая" хитрость — тоже должны быть приняты во внимание».

Успешно завершив съезд писателей, Андрей Жданов вновь тянет огромный воз текущей работы в политбюро. Так, именно к нему 4 сентября 1934 года обращается первый заместитель прокурора СССР Андрей Януарьевич Вышинский с представлением на самоуправство наркома внутренних дел Генриха Григорьевича Ягоды в работе судов при лагерях НКВД. Через месяц, 4 октября, Жданов входит в секретную комиссию политбюро по проверке жалоб на действия органов НКВД. До ноября он разбирает ведомственную склоку прокуратуры и грозного наркомата, в итоге новое постановление политбюро несколько ограничивает полномочия «органов» в судебной сфере.

Именно Жданову в октябре того года Сталин адресует короткие записки с просьбой продлить ему отпуск: «Т-щу Жданову. Я более недельки прохворал насморком и потом гриппом. Теперь поправляюсь и стараюсь наверстать потерянное… Как Ваши дела? Привет! И. Сталин».

Напомним, что помимо прочего Жданов в ЦК отвечал и за сельское хозяйство. Рабочие документы ЦК ВКП(б) сохранили множество свидетельств кропотливой работы нашего героя в этой отрасли. Они слишком обширны и профессионально специфичны, но несколько отрывков из них для иллюстрации этой работы Жданова стоит привести.

Так, 26 ноября 1934 года в ходе доклада на пленуме ЦК по вопросам развития животноводства Жданов неожиданно затрагивает такую тему: «Один из самых трудных и серьёзных вопросов, это вопрос о комбайне и комбайнёре. Опыт текущего года показывает, что комбайн является незаменимой машиной на самом трудном участке с/х работ — на уборке хлеба. Ведь если совхозы в этом году убрались в основном без помощи колхозов, то в этом деле основной причиной является насыщенность совхозов комбайнами. Без этого совхозы стояли бы на мёртвом якоре. Колхозы также кровно заинтересованы в том, чтобы скорее и без потерь убраться. Вот почему мы должны сделать комбайн важнейшей машиной в сельском хозяйстве наряду с трактором, а может быть, и более важной.