Грейнджеров продолжили мучать вопросами. Гермиона выглядела подавленной, но совсем уж откровенная истерика у неё прошла, чего не скажешь о её матери Эмме. Её аврорам пришлось успокаивать то зельями, то оплеухами, то усыпляющими заклинания. В конечном итоге, женщиной занялись целители, вызванные оперативниками из Госпиталя Мунго. Почему этого не сделали изначально было совершенно не понятно. У простецов медики всегда прибывают на место происшествия едва ли не в числе первых.

Лишь оказавшись дома и тщательно проанализировав всё произошедшее, я смог отследить то, что раньше мне не удавалось. В момент появления Императора Тьма внутри меня будто бы дёрнулась, словно предупреждая об опасности, а затем замерла. Точно так же, как замер мир вокруг, пока мы с ним разговаривали…

Усевшись в медитацию, я стал погружаться в себя, намереваясь разобраться в этом вопросе.

Тьма…

Это не что-то чуждое.

Это я сам. Мои темные устремления, желания, чувства и эмоции… Животная составляющая и нечто… Нечто. Оно проявилось в тот момент, когда я понял кем являюсь… Даже не так. Мне удалось ощутить это внутри себя. Эту Тьму.

Погрузившись в транс, я сконцентрировался на обиталище своего сознания, где и находилось то место, куда когда-то и была загнана моя темная составляющая.

— Ты пришел… — это не было голосом, но и потоком мыслей не являлось.

— Да.

— Входи.

Этот короткий диалог заставил меня на мгновение дрогнуть, а затем решительно метнуться в ту часть моего внутреннего мира, что когда-то отделилась от остальной, став клеткой… Для чего? Или кого?

Тьма… Она была всюду. Везде и нигде. Я ощущал её, словно часть себя.

— Я и есть ты, Реван.

Тьма исчезла, оставив вместо себя всё то же обиталище сознания, но лишь отделенное от остальной его часть неким барьером, завязанным на мою волю.

— Долго же ты соображал, — раздался искаженный динамиком голос.

Обернувшись, я увидел перед собой высокого мужчину в изрядно переделанной мандалорской броне, покрашенной в черный цвет. Поверх неё были одеты классические черные одеяния ситхов из тонкой бронеткани. Глубокий капюшон скрывал голову и лицо, оставляя видимой лишь часть смутно знакомой маски… Маски с очень характерным визором…

— Покажись, — произнёс я, — Мне нужно увидеть твоё лицо.

Усмехнувшись, ситх откинул капюшон, а потом и снял маску, являя мне моё прежнее лицо. Вот только… Оно было мертвым. Незаживающие раны, открывающие кости скулы, виска и челюсти, пересекали лицо по диагонали. Сквозь разорванную щёку было видно переломанные зубы, а на месте левого глаза находилось кровавое месиво.

— Они так и не дали мне восстановиться и отрезали меня от моего же тела, заперев здесь с помощью моей силы, — произнёс мой собеседник, — Из-за этого я продолжил умирать уже тут… В темноте. В тени самого себя.

— Но почему тогда я…

— Мы одно целое, как бы джедаи не пытались этому помешать. То, что они сделали — противоестественно для Силы… И за это Орден таки заплатил… Пока не весь, но у них всё впереди.

— Ты же понимаешь, что рано или поздно… Мы либо станем одним целым, либо…

— Понимаю, — кивнуло моё прежнее «Я», — И я видел, что ОН делал. Вишейт. В каком-то смысле, он даже помог джедаям, создав предпосылки для нашего разделения. Именно его вмешательства в разум стали причиной грядущего разделения личности. Ублюдки из совета тоже не святые. Они, как я понял после ухода из Ордена, ещё в оды обучения неплохо так нагадили в наш разум. Собственно, конфликт между воздействиями Императора и магистров создал раскол внутри нас, который и запустил процесс разрушения личности. Им-то и воспользовались после предательства Малака.

— Ты знаешь как он управляет нами? — поинтересовался я, — Вишейт…

— Ты на верном пути, — усмехнулась моя старая личность, — Император не появляется здесь сам, а использует нас в качестве проектора. Всё дело в том, что ему удалось засунуть в наши мозги. В наш рузум. Ты правильно поступаешь, избавляясь от всего этого. Только, можешь не успеть.

— А мне и не надо, — принял я решение, — Тебе не кажется, что ты тут засиделся?

Золотой блеск целого глаза и кривая усмешка искаженного раной рта стали мне ответом.

— Будет больно, — предупридил меня мой мертвый двойник.

— Не первый раз.

Подойдя ближе, мы просто коснулись друг друга.

А дальше была боль. Не физическая, а моральная.

Я-Реван, что был заперт джедаями, помнил очень многое из того, что оказалось стерто из моей памяти. Да, постепенно он умирал, разрушаясь, что и отразилось на его внешности в моем внутреннем мире. Однако, даже в этом состоянии столь сильной личности удалось создать для себя выход, пусть и временный. И именно его ментальная сила и духовная мощь помогали мне и уничтожали крестаж, постепенно сжирая его, чем и поддерживали существование моего первоначального «Я». Это была долгая агония того, кто уже не мог жить, лишившись всего, включая собственное тело. Но даже в этой ситуации Я-Реван продолжал бороться за своё существование.

До самого конца.

Мои работы в оккулюменции, благодаря которым процесс разрушения психики удалось остановить и начать восстановление и перестройку личности, тоже помог ему, но это было бы лишь отсрочкой…

До сего момента.

Сейчас, я едва мог сдерживать собственную силу, что пыталась вырваться из под контроля, убивая меня самого и уничтожая всё вокруг. Эмоции… Любовь, страх, ненависть… Всё это бушевало во мне, пока воспоминания двух личностей объединялись, переосмысливались, оценивались, а сознание окончательно трансформировалось, обретая черты всех тех, кем я был…

За несколько минут мне пришлось заново пережить, обдумать и ощутить всё то, что стало моей судьбой за десятки лет в прошлой жизни и годы в этой.

Когда всё закончилось, в обиталище сознания больше не было никаких барьеров. Не было преград. Стоило же сконцентрироваться на структуре собственной психики, как стало ясно, что теперь дело пойдёт куда легче. Прежнего хаоса больше не было. Ещё оставались многочисленные поврежденные или искореженные сегменты,