– Я передам это леди Хардкасл. Посмотрим, что на это скажет она.

– Передайте, – сказала мисс Коудл. – А я продолжу работу и посмотрю, поможет ли нам следующая порция заметок в блокноте.

Мы попрощались, и я повесила трубку.

– Ну, так что я пропустила? – осведомилась леди Хардкасл, выйдя из своего кабинета и войдя в холл.

Я пересказала ей детали нашего телефонного разговора так лаконично, как только могла.

– Этого недостаточно, чтобы повесить его, – заключила она, когда я закончила свой рассказ. – Но чем больше мы узнаем, тем его портрет становится чернее. Наша Дина добилась немалых успехов.

– Безусловно, – согласилась я.

– Похоже, теперь наш визит в тюрьму к Лиззи Уоррел станет не таким унылым. И мне будет уже не так страшно увидеть ее. Возможно, мы даже сможем побаловать ее чем-то вкусным.

* * *

И вот в пятницу в десять утра мы сидели напротив тюрьмы в нашем «ровере», дрожа от холода и попивая чай из термоса, а у наших ног стояла форма для выпечки с лимонным кексом, пропитанным мадерой.

– Какую бы конструкцию Пройдоха ни придал новому автомотору, который он создает для нас, – сказала леди Хардкасл, давая мне свою чашку, чтобы я наполнила ее вновь, – я буду настаивать на том, чтобы он установил в салоне какой-нибудь обогревательный прибор. Я так не мерзла с той зимы в Праге в четвертом году.

– А вы держите его в курсе, сообщаете ему, чего именно вы хотите от нового автомотора? – спросила я.

– Да, мы с ним поддерживаем связь, – заверила меня она. – Похоже, он очень увлечен. По его словам, прежде ему приходилось задумываться только о том, чтобы мотор ездил быстрее, а удобство для водителя и комфорт были неважны. Теперь же ему приходится проектировать авто, на котором можно было бы не просто «нестись, сломя голову», а который должен был бы «отвечать требованиям самого взыскательного водителя на земле».

– Похоже, к тому времени, когда новый автомотор будет готов, мы обе уже впадем в старческий маразм.

– Я тоже так думала, – сказала она. – Чего я не знала, так это того, что Пройдоха успел сконструировать большую часть еще до того, как мы начали это обсуждать. Он планирует прибыть к нам прямо в нем уже через пару недель.

– Красота, – порадовалась я. – Выходит, нам нужно будет поставить перед мисс Коудл и леди Бикл задачки, требующие геройства, дабы посмотреть, кто из них более достоин унаследовать наш «ровер».

– Я как раз собиралась попросить их как-то договориться между собой, но твой план нравится мне больше. Как ты думаешь, нельзя ли включить в число этих твоих задач изничтожение сорняков? Это могло бы решить проблему нашего заросшего сада.

– Я же вам говорила – надо просто найти Старину Джеда и нанять его.

Нашу беседу прервало нежное рокотание мотора «роллс-ройса» леди Бикл. Настало время вместе войти в тюрьму.

Мы выполнили уже знакомые нам формальности по допуску в тюрьму, и та же кислолицая надзирательница препроводила нас по тем же унылым коридорам и привела к той же мрачной камере. После чего угрюмо дала нам то же указание, что и в первый раз – постучать в дверь, когда мы закончим, – и пропустила нас вовнутрь.

Лиззи Уоррел выглядела ужасно, а пахла еще хуже. Она совсем не следила за собой.

– Доброе утро, Лиззи, – бодро сказала леди Бикл. – Мы пришли посмотреть, как у тебя дела.

– Вы очень добры, – проговорила тень в углу, чья кожа казалась сейчас такой же серой, как и ее тюремное платье.

Какое-то время мы говорили о практических вопросах. Мы отдали мисс Уоррел кекс, надеясь, что он побудит ее нормально питаться. И очень осторожно попытались уговорить ее лучше следить за собой. В конце концов зашел разговор о нашем расследовании. Мы с леди Хардкасл кратко рассказали о событиях последних двух недель, и в глазах мисс Уоррел появился проблеск чего-то такого, что, возможно, разовьется в надежду.

– Так что мы делаем неплохие успехи, – сообщила леди Хардкасл. – Нам начинает казаться, что вся эта история как-то связана с Мужской лигой против избирательных прав женщин. Куда бы мы ни ткнулись, мы везде обнаруживаем, что кто-то из ее членов замешан в чем-то нехорошем.

– Я слыхала об этих малых, – сказала мисс Уоррел. – И насколько я поняла, это просто кучка старых болтунов. Кристиан говорил, что они…

– Кристиан говорил что, дорогая? – перебила ее леди Бикл.

Мисс Уоррел молчала, и леди Бикл хотела повторить свой вопрос, но леди Хардкасл остановила ее поднятием руки. Нам нужно было получить ответ на более важный вопрос.

– Кристиан? – повторила леди Хардкасл. – Кристиан Брукфилд?

Ответа все не было.

– Вы знали Кристиана Брукфилда? – спросила леди Хардкасл.

– Мы были… мы были помолвлены и собирались пожениться, – безнадежно проговорила мисс Уоррел.

Молчание продлилось добрые полминуты, затем леди Бикл сказала:

– Почему же ты не сказала нам раньше, дорогая? Наверное, ты была безутешна.

После еще одной долгой паузы мисс Уоррел заговорила снова:

– Да, была. И остаюсь. Поначалу я была слишком потрясена, чтобы сказать, что я его знала. А потом, узнав, что говорят все вокруг, подумала, что, если скажу правду, мое положение станет еще хуже. Меня обвинят в том, что я убила его из-за какой-то любовной ссоры. Я просто подумала, что будет лучше, если я никому ничего не скажу.

– Сколько времени вы встречались? – спросила леди Хардкасл.

– С прошлого лета, – ответила мисс Уоррел.

– Значит, вы знали о его работе?

– О своей работе он рассказывал мало. Но я знала, что он интересуется деятельностью Лиги и изучает их дела. И он упоминал, что у него есть кое-какие весьма любопытные материалы о первых лицах города. Но он никогда не вдавался в детали.

– Не могу сказать, что это самое воодушевляющее открытие недели, – сказала леди Хардкасл. – Хотя, возможно, знай мы об этом раньше, это бы вызвало у нас предубеждение. Есть еще какие-то жизненно важные факты, которые мы должны знать?

На лице мисс Уоррел отразилось еще большее отчаяние.

– Простите, – тихо проговорила она.

– Что ж, сделанного не воротишь, – отрывисто бросила леди Бикл. – Слезами горю не поможешь. По крайней мере, мы знаем о вашей помолвке сейчас.

Остальные этого не заметили, но я знала леди Хардкасл достаточно хорошо, чтобы понять, что она кипит от ярости. Внешне она была так же невозмутима и вежлива, как всегда, но в тоне ее звучала жесткость, не предвещающая ничего хорошего для мисс Уоррел, которая, скрыв сей важный факт, явно весьма разочаровала ее. Пришло время уходить.

Я, не спросившись, постучала в металлическую дверь, и мы холодно попрощались. Надзирательница открыла дверь, и мы вышли вон.