«Встреча двух людей подобна контакту двух химических веществ, – писал Карл Юнг. – Если происходит какая-то реакция – изменяются оба». Когда два человека находят друг друга привлекательными, их тела пронизывает дрожь, вызванная излиянием фенилэтиламина (phenylethylamine, PEA) – химического соединения, ускоряющего движение потока информации между нервными клетками. PEA, амфетаминоподобное химическое вещество, подстегивая мозг, приводит его в состояние безумного возбуждения. Именно поэтому влюбленные чувствуют себя в состоянии эйфории, помолодевшими, оптимистичными, возбужденными и счастливыми, когда сидят рядом, болтая всю ночь напролет, или часами занимаются любовью. Поскольку к «ускорению» привыкают, и даже тело естественно к нему предрасположено, некоторые становятся «наркоманами влечения», как их назвали Майкл Либовиц и Дональд Кляйн из Института психиатрии штата Нью-Йорк. Такие люди нуждаются в любовных отношениях, чтобы всю жизнь испытывать возбуждение. Желание то подбрасывает их вверх, то стремительно бросает вниз в веселящем и изнуряющем цикле возбуждения и депрессии. Гонимые химическим голодом, они выбирают неподходящих партнеров или неправильно истолковывают чувства потенциального партнера. Съезжая вниз по скользкому склону своего желания, они с головой ныряют в море всепоглощающей, страстной любви. Вскоре отношения прекращаются или их отвергают. Тогда мучимые любовной болезнью стремительно погружаются в депрессию и, пытаясь излечиться от нее, влюбляются снова. Либовиц и Кляйн полагают, что эти «американские горки» приводятся в действие химическим дисбалансом в мозгу, желанием дозы фенилэтиламина. Когда Либовиц и Кляйн давали некоторым «наркоманам влечения» антидепрессанты, действие которых основано на выведении из строя ферментов, способных подавлять фенилэтиламин и другие нейромедиаторы, – они с изумлением обнаружили, что эта терапия действует очень быстро. Уже не испытывая страстной потребности в PEA, пациенты обретали способность выбирать партнеров спокойнее и реалистичнее. Кроме того, экспериментально обнаружено, что после введения PEA мышам, макакам резусам и другим животным они издают звуки, выражающие удовольствие, начинают ухаживания и приобретают патологическую зависимость (например, жмут на рычаг, чтобы получить больше PEA). Все это убедительно доказывает, что, когда мы влюбляемся, в мозг активно поступает PEA – химическое вещество, заставляющее нас чувствовать удовольствие, неистовое возбуждение и приятные ощущения. Сладостный наркотик – любовь.

Организм использует PEA не только для влюбленности. Уровень того же самого химического вещества стремительно повышается в процессе поисков всякого рода удовольствий, потому что оно делает человека оживленным, уверенным в себе и готовым попробовать что-нибудь новое. Это помогает объяснить поразительный феномен: люди с большей вероятностью влюбляются, когда им грозит опасность. Любовные романы во время войны стали легендарными. Да я и сама появилась на свет благодаря демографическому взрыву, вызванному подобными обстоятельствами. Особенного накала любовь достигает в экзотических местах планеты. Когда чувства обостряются из-за стресса, новизны или страха, гораздо проще стать мистиком, почувствовать экстаз или влюбиться. Опасность делает человека восприимчивым к любви. Опасность – это афродизиак. В одном эксперименте холостякам предложили перейти овраг по висячему мосту. Мост не представлял опасности, но выглядел весьма ненадежным. Некоторые из мужчин встречали на этом мосту женщин. Другие мужчины встречали тех же самых женщин – но в другой, безопасной обстановке, например в кампусе или в офисе. Мужчины, встретившие дам на качающемся мосту, назначали им свидания с большей вероятностью.

Когда под воздействием химических веществ в нашем организме мы стремительно несемся по ухабам на санях влюбленности, наши жизни пересекаются, гены смешиваются, и рождаются дети. Потом влюбленность идет на убыль, сладостная горячка любовной страсти уступает место полусонному миролюбию, ощущению надежности и принадлежности. Любовь – это поиск равновесия среди хаоса. Ее плоды – близость, теплота, сопереживание, надежность, общность: все это связано с выработкой веществ, усиливающих ощущение душевного комфорта, – эндорфинов. Это чувство не такое пылкое, как любовь, но оно прочнее и вызывает более стойкую привычку. Чем дольше люди состоят в браке, тем выше вероятность, что они сохранят его. А пары, у которых трое или больше детей, сохраняют, как правило, свой брак на всю жизнь. Стабильность, дружба, доверительные отношения и привязанность – эти дары мы всеми силами пытаемся сохранить: они нужны нашему организму. Пока нам нравится быть счастливо беспокойными, а тем более одурманенными страстью, состояние штиля, стабильности мы воспринимаем как стрессовое. Вместе с тем оно же ощущается как по-настоящему прекрасное, когда мы хотим быть свободными от тревоги и волнений и наслаждаться жизнью с преданным спутником, с которым так же спокойно, как с другом детства, который так же предсказуем, если не утомителен, как брат; который так же заботлив, как родитель, но кроме того, он еще нежный и любящий супруг на всю жизнь. Общение с ним действует благотворно, даже если отношения и не безупречны и порой хочется завести роман на стороне, чтобы почувствовать себя моложе. Общие дела, в том числе совместное переживание стрессов и кризисов, только укрепляют связь между супругами. Их объединяет столь многое, что эту связь уже трудно разорвать. Нужно очень много смелости, чтобы спрыгнуть с медленно идущего корабля и ухватиться за проплывающий мимо спасательный круг, не зная в точности, куда он направляется и удержит ли он тебя на плаву. Как обнаруживают женщины, завязывающие романы с женатыми мужчинами, последние вряд ли станут разводиться, независимо от того, насколько приземленные у них отношения с женами, что они могут пообещать или как страстно и искренне они влюблены.

Мы называем это «флиртовать», «волочиться», «ухлестывать», «не пропускать ни одной юбки», «охотиться на мужчин» и другими столь же образными выражениями. Людям одинаково свойственно и ценить моногамный брак, и изменять супругам. Антрополог Хелен Фишер выдвигает гипотезу, согласно которой у прелюбодеяний есть своя химическая основа, которую она называет «зудом четвертого года». Изучая составленные экспертами ООН отчеты о браках и разводах во всем мире, она обратила внимание, что обычно разводы происходят на ранних этапах брака, в первые годы семейной жизни, когда появляются дети и начинается их воспитание. Кроме того, этот пик разводов совпадает с периодом, когда страсть обычно заканчивается и пара должна решить – поставить точку в отношениях или, наоборот, остаться вместе и жить по-товарищески. Некоторые пары продолжают жить вместе, и у них опять рождаются дети, но многие этого не делают. «Люди, с их животной природой, – приходит к выводу Фишер, – созданы ухаживать, влюбляться и заключать брак с одним человеком, однако потом, в расцвете репродуктивного возраста, зачастую уже произведя на свет одного ребенка, разводятся, а потом, через несколько лет, вступают в брак снова».

Так уж мы устроены, что нам легче всего следовать этому плану, а любые отклонения от него доставляют дискомфорт. После соблазнительных фейерверков первоначального влечения, которое длится несколько недель или даже несколько лет, тело начинает скучать. Нервы уже не трепещут от возбуждения. Ничего нового не случалось уже целую вечность, с какой стати нужно испытывать возбуждение? Любовь отнимает силы. Избыток чего угодно изнурителен – даже избыток любовного трепета. Может, нужно сделать передышку и насладиться покоем и надежностью, как думают некоторые? Расставшись даже ненадолго, партнеры бросаются в объятия других. Есть ли у этого желания своя химия? Вероятно, да: может, это жажда успокаивающих эндорфинов, которые льются потоком, когда люди вместе. Это глубокая, сладостная река, в которую так весело окунаться, – а мир пускай подождет.