Средневековые мужчины и женщины предпочитали варево из цветов и листьев мирта, замаринованных в вине. Дамы в XVIII веке использовали «ангельскую воду» – смесь из двух частей настойки цветков апельсина, двух частей розовой воды и одной части водной настойки мирта. Смесь хорошенько встряхивали, смешивали с мускусом и амброй, а потом растирали ею грудь, которую зрительно увеличивал и подчеркивал корсаж, скрывавший едва ли не только соски. Иногда женщины еще и прикалывали к середине декольте украшенную драгоценными камнями брошь, чтобы посторонний взгляд устремился именно в расщелину между «прелестями». В ту эпоху только начали шлифовать драгоценные камни таким образом, чтобы и их грани засияли особенно притягательным светом. Аналогично и капельки духов, испарявшиеся с разгоряченной кожи женской груди, должны были соблазнять обоняние.

Древние верили в магическую силу корня мандрагоры, растения с фиолетовыми цветами, – видимо, потому, что внешне тот напоминал, как считалось, человеческое тело. В Одиссее колдунья Цирцея добавляет мандрагору в свой сильнодействующий волшебный настой, а в XVII веке ее использовали в любовных напитках. Именно поэтому Джон Донн в своем грустном, исполненном отчаяния стихотворении «Песня» о неверности женщин (а он, видимо, обречен на то, чтобы быть обманутым), говорит своему наперснику:

Даже если бы его друг мог совершить все эти чудеса и побывать везде, он, вернувшись из своих странствий, так бы и не встретил ни одной преданной женщины. Или, по крайней мере, если она и была верной в тот момент, когда он с ней расстался, к тому времени, когда ее встретит Джон Донн, она уже станет лживой. Но его изматывающая душу боль временна. Однажды он обретет маленький Эдем в виде Твикенхэмского сада, где поэт мечтает стать каменным фонтаном, «рыдающим» весь год для того, чтобы влюбленные могли приходить с хрустальными пузырьками и пить его слезы. А потом он снова придет в отчаяние и будет богохульствовать: «Какой угодно черт, но только не любовь!» Позже он снова обрадуется своему очередному приключению и в стихотворении «Диета любви» с красноречивой откровенностью сообщит о том, как он теперь ограничивает себя лишь одним вздохом в день, чтобы так или иначе держать под контролем этого вечно бодрствующего, неуловимого, подобного черному ангелу хищника – этого «стервятника-любовь».

Значительную часть любовной диеты Екатерины Медичи составляли артишоки, и уличные торговцы Парижа, расхваливая свой товар, кричали: «Артишоки! Артишоки! Распаляют дух и тело!» Другой «зажигательный» продукт – чеснок – был повсеместно знаменит как афродизиак, потому что, как писал Калпепер, он «неистово жжет». Черная фасоль всегда была любимым афродизиаком итальянских крестьян – от ее употребления наступало приятное жжение, распалявшее нижнюю часть тела. Именно поэтому святой Иероним, церковный деятель IV века, не разрешал находившимся под его духовным руководством монахам есть похлебку из черной фасоли. Однако иногда лучше всего возбуждает варево из разных диковин. Вот рецепт проверенного афродизиака из средневековой «черной книги» для тех, кого волнуют «венерины утехи»:

Сперма крокодила? Может, я бы и хотела отправиться в дальние страны и вынести лишения ради изумительного афродизиака. Но чтобы мастурбировать крокодилов… Ну уж нет, увольте! В ежеквартальном журнале «Производители афродизиаков» (The Aphrodisiac Growers Quarterly) – да, такой действительно существует! – была статья, авторы которой, проанализировав свыше пятисот сцен обольщения в художественной литературе, обнаружили, что в 98 % случаев им предшествовала возбуждающая еда.

Если говорить о препаратах, полученных с помощью высоких технологий, кокаин возбуждает половое желание, хотя и обладает значительными побочными эффектами. Голливудский актер Эррол Флинн, утверждавший, что провел с женщинами тринадцать тысяч хулиганских ночей, любил прикладывать к кончику пениса щепотку кокаина, действовавшего как афродизиак. «Йокон», или «йохимекс», изготовленный из коры африканского дерева йохимбе, восстанавливает эрекцию у некоторых страдающих импотенцией мужчин. Подобные препараты, как растительного происхождения, так и синтезированные искусственно, влияют на повышение в крови гормонов удовольствия – дофамина и серотонина – и широко используются в восстановительной терапии при утрате сексуального желания. Некоторые мужчины, готовясь к сексу, приводят в действие имплантированный в мошонку крошечный насос. Может быть, мужчина, отлучающийся в соседнюю комнату, чтобы привести в действие небольшое гидравлическое устройство, кажется неромантичным, но не более, чем женщина, ненадолго покидающая своего партнера, чтобы вставить во влагалище диафрагму для контрацепции или впрыснуть спермицид из пластикового шприца. Влюбленные даже могут забавляться с этим насосом, накачивая его вместе, в качестве эротической игры.

«Веко козы», которым с удовольствием пользовались монголы времен китайской династии Юань (правившей в конце XIII века), было скорее вспомогательным средством для секса, чем афродизиаком. Также известное как «кольцо счастья», оно представляло собой самое настоящее веко мертвой козы, с ресницами. Сначала его пересыпали негашеной известью, потом пропаривали и сушили до тех пор, пока оно не приобретало нужную текстуру. Мужчина привязывал это кольцо к своему эрегированному пенису, чтобы оно щекотало интимные места его любовницы во время соития. Во многих частях света у мужчин до сих пор распространен обычай делать надрезы на пенисе или вставлять в него мелкие предметы, чтобы возбуждать женщин. Например, мужчины острова Борнео, прокалывая кончик пениса, вставляют в него кусочек бамбука или медную проволоку, а мужчины острова Суматра делают дырочки в своих пенисах и заталкивают в ранки мелкие камешки: когда кожа зарастает, член становится бугристым (и, видимо, возбуждающим).

Но давайте вернемся к загадке французских легионеров. «Шпанская мушка» – сексуальный возбудитель, эффективность этого афродизиака доказана, но он опасен. Когда биологи стали кормить лягушек жуками-нарывниками, а потом измерили уровень содержания кантаридина в лягушачьих лапках, они были потрясены, обнаружив, что в каждом грамме мышцы бедра содержится 25–50 мг кантаридина. Этого более чем достаточно, чтобы вызвать приапизм, и мужчина, приняв всего лишь 200–400 г такой пищи, может умереть от отравления. «Кантаридин, принимаемый внутрь, вызывает воспаление, оказывающее резкое и необратимое воздействие на мочеполовую систему, – сделал вывод энтомолог Томас Айснер. – Это очень токсичное вещество. Если кантаридин нанести на кожу, всего десятая часть миллиграмма может вызвать волдыри. Смертельная (принятая внутрь) доза для людей составляет от 10 до 100 мг, а в организме одного жука-нарывника может содержаться несколько миллиграммов кантаридина».