– Я не предлагал ничего подобного! – рявкнул Денисов и для убедительности стукнул ладонью по столешнице. – Не зарывайся, Виктор, я говорил совсем не об этом...

Я сделал вид, что не обратил внимания на это выплеск эмоций и спокойно спросил:

– А о чем вы говорили, Юрий Владимирович, когда просили об ускорении следственных действий?

Денисов вдруг резко осунулся и уставился в стол.

– Ты понимаешь, о чем, – буркнул он.

Я промолчал.

Он тоже не сказал ни слова и взгляда не поднял.

Первым сдался я – мне просто надоело высиживать в тишине непонятно что.

– Юрий Владимирович, я всё понимаю, – дружелюбно сказал я. – Центральный аппарат скинул на наше управление и даже на наш отдел очень неблагодарное, провальное дело, чтобы крайними были мы.

Денисов поднял глаза и внимательно посмотрел на меня:

– Продолжай, – потребовал он.

– Скорее всего, они ожидают, что мы проваландаемся с Якиром... и тем же Красиным... очень долго, нас будут ругать на коллегиях, авторитет нашего управления – и нашего отдела – свалится в ноль, а результат будет – так себе. Возможно, они хотят поставить на ваше место кого-то другого... это предположение, Юрий Владимирович, не смотрите так... но главный удар нацелен, думаю, на товарища Бобкова. Впрочем, он усидит, генерал Цвигун его не сдаст. Как-то так.

И снова тяжелое молчание.

– И что ты предлагаешь? – наконец спросил Денисов, подтвердив правоту моих выводов.

– Да то же самое, что я уже говорил, когда вы только ознакомили меня с приказом по Якиру, Юрий Владимирович, – сказал я. – Собираем доказательства по 190-1 и передаем их в суд. Якир отъезжает на свой заслуженный год или даже на два в места не столь отдаленные... не сразу, сначала будут апелляции и жалобы. Ну а мы продолжаем работу уже по семидесятой... если вы не передумали, конечно.

– В чем я должен был передумать?

– В переквалификации обвинения на статью шестьдесят четвертую, – ответил я. – Её мы докажем ещё месяца за три. На расстрел там, правда, эпизодов не наберется, но лет десять он у нас отсидит как миленький. И Красин, думаю, пятерку получит – хотя бы за компанию. Ещё по этой статье можно подтянуть Анатолия Якобсона и Людмилу Алексееву... может, ещё кто проявится. В общем, можно будет собрать ту самую организацию, которую вы так хотите видеть у наших антисоветчиков.

Денисов недобро зыркнул на меня, но никак не отреагировал на эту подколку.

– Ты хочешь всех диссидентов посадить? – уточнил он.

Я покачал головой.

– Зачем? Максимум – десяток, да и из них половина получит сроки до года и, наверное, будет отпущена сразу в зале суда. Но у нас будет этот год, чтобы понять, что мы делаем не так. Извините, Юрий Владимирович, но сейчас мы как слепые кутята, на каждый шорох кидаемся. Наблюдение и профилактика – это, конечно, хорошо, но одной обороной войны не выигрывают. Вы должны это хорошо знать.

– У нас не война, – напомнил он.

– На мой взгляд – война, – я пожал плечами. – Знаете... я не всё включил в отчет по Сумам... в основном по просьбе Трофима Павловича. Но там действительно, как вы тогда сказали, полный завал. Если всё оставить, как есть, в конце концов Украину от Союза оторвут. С мясом, с кровью, но оторвут.

– Там есть наши органы...

– Бездействуют, к сожалению. Нет, не прямо ничего не делают, работают, но там выжигать всё надо снизу доверху. В Белоруссии такого нет, например. Не знаю, как в других республиках, но подозреваю, что везде есть какие-то проблемы, которые надо решать и решать срочно.