Марьяна захочет пить, писать, кушать, смотреть мультики.

– Хочу собаку, – теперь она смотрит на меня своими ясными голубыми глазами, такими же, как у ее отца.

– А крокодила?

– Нет, его не хочу.

– Зря, я думала купить тебе крокодила.

– Я не хочу крокодила.

– Давай мы поедем, и ты подумаешь, хорошо? А заодно расскажешь про собаку.

Наконец выходим из дома, снег скрипит под ногами, вдыхаю морозный воздух, совсем скоро Новый год, вообще, зима в моей жизни вызывает массу противоречивых эмоций.

– Арина Витальевна, доброе утро, Марьяна, привет.

Наш водитель улыбается, подмигивает дочери.

– Саша, Саша, представляешь, у меня скоро будет собака, мама хочет крокодила, но собака ведь лучше, – Марьяна дергает меня за руку. Знаю я этого великого волшебника, кто пообещал девочке собаку, с ним надо вечером разобраться.

– О, как круто, крокодил мне кажется перебор,– Саша подыгрывает, помогает дочери забраться в машину, выезжаем за высокий забор.

Вообще, я уже привыкла к большому количеству охраны и всегда сопровождающих меня с дочкой людей, Тихон стал настоящим параноиком по поводу безопасности, но сам спокойно разъезжает по городу.

Марьяна о чем-то оживленно разговаривает с Сашей, уже и забыла, почему плакала, смотрю в окно, высокие ели, белый, искрящийся на солнце снег, словно моя жизнь была такой всегда.

Первое время после убийства Никифорова Гектором ждала, что случится что-то ужасное. Тихона арестуют, посадят, я не вынесу всего этого, а еще беременность, которая чем дальше, тем давалась труднее.

По центральным каналам показали несколько сюжетов о том, что было найдено несколько сгоревших тел в загородном доме. Одно из них предположительно недавно назначенного на должность начальника областной полиции Никифорова Константина Андреевича, ведется следствие – и больше ничего. Тихон сказал, что он уже многим стоял поперек горла огромной костью, дело замнут, так и вышло.

Наша дочь родилась раньше срока на месяц, самый нехороший срок, а до этого полгода на сохранении с угрозами выкидыша. Страшно было, с потерей ребенка боялась потерять все: Тихона, саму себя, веру в то, что я могу быть полноценной и жить как все.

Я вообще как-то резко стала другой: осмысленной, осознанной, молодой женщиной, которая ценит и любит.

Но все обошлось, мы вместе, Марьяна Покровская имеет свой личный фан-клуб, возглавляемый ее отцом и состоящий из воспитательниц в частном садике и нашей охраны.

– Доброе утро, любимая, – улыбаюсь, в груди разливается тепло – так всегда, когда слышу голос Тихона.

– Это самый лучший мужчина на свете?

– Ты так считаешь?

– Уверена.

– Значит, это именно он.

– Как все прошло?

– Хорошо, везу подарки.

– Я надеюсь, это не то, о чем твоя дочь говорит все утро? Иначе самый лучший мужчина на свете схлопочет по бородатому лицу.

– Жду этот момент, ты чертовски сексуальная в гневе. Как учеба?

Не видела своего мужа три дня, соскучилась страшно, кусаю губы, хочу его обнять, да и все остальное, на что он намекает, хочу безумно. Он, как всегда, переводит тему, чтоб не врать мне, а потом не ругаться. Да, мы, как и все, можем поскандалить, но это так здорово, оказывается, жить, понимая, что вы нормальная семья, хотя не совсем – чего лукавить?

– Хорошо, сегодня защита курсовой, мы опаздываем, а так все прекрасно.

– Ты справишься, моя девочка самая умная.

Тихон всегда дает мне веру в саму себя. Как и хотела, пошла учиться, хочу стать психологом, помогать таким детям, какими были мы с братом. Брошенным, запуганным, ничего не понимающим, а поэтому цепляющимся за первых людей, что давали хоть крупицу надежды, забывая о своем Я.

– Ты узнавал про Артема?

– Да, адвокат хороший, попробуем еще скостить срок, не переживай.

Один братик у меня головная боль, не хочет видеть, но помощь принимает, статья за перевоз наркотиков тяжелая, дела пересматриваются редко, но я надеюсь, у нас получится.

– Ариша, мне бежать надо, вечером увидимся, целую, родная.

– И я тебя.

– Это папа, да? Папа?

– Да, милая, это был папа, передает, что любит тебя и вечером прилетит. Они с дядей Вадимом привезут подарки.

– Ура! Подарки!

Марьяна лукаво улыбнулась, захлопала в ладоши, ее нельзя не любить, она наше маленькое солнышко.

Но вечером рейс Тихона отменили, город накрыл циклон, малышка все никак не могла заснуть, но на пятой сказке ее сморило. В большом доме было тихо, в гостиной лишь горел торшер, и без звука работал телевизор. Разбросанные игрушки, вещи, но все это не напрягало, а давало чувство уюта.

Я, кажется, так и задремала на диване, а проснулась от прохладных губ и колючей бороды. Испуганно вздрогнула, но тут же расслабилась, обнимая своего любимого викинга.

– Ты чего не спишь?

– Тебя ждала, не могу одна, ты знаешь.

– Скучал, сил моих нет, ты бы знала, иди ко мне.

Тихон быстро снимает куртку, бросает на пол, стягивает через голову джемпер, такой горячий, а губы холодные. Забирается руками под мою футболку, хочу чувствовать его, везде хочу чувствовать.

Остальная наша одежда летит в разные стороны, Тихон подминает меня под себя, устраивается между моих ног, снова целует, он возбужден, и сейчас не время для долгих прелюдий.

Толкается, громко выдыхаю, возбуждение горячей волной прокатывается по телу, царапаю его спину, принимая глубже. Он хрипит, что-то шепчет на ухо с ним всегда так, голова идет кругом. Не знаю, сколько проходит времени, но мне надо совсем мало, мышцы тянет в спазмах приближающегося оргазма, не могу кричать, лишь глотаю ртом воздух.

– Да, моя девочка… да, любимая… какая же ты красивая.

Тихон кончает следом, до хруста костей сжимая меня руками, между ног еще больше влаги, она горячая, обжигающая, возбуждающая.

– Я так сдохну на тебе, это будет самая сладкая смерть. Ну, привет, Ариш.

– Привет, любимый.

Тихон все еще во мне, убирает пряди волос в сторону, целует, а потом долго смотрит в глаза.

– Что?

– Мы тут подумали.

– «Мы» – это кто?

– Мы с Марьяной.

– И?

– И решили завести собаку и братика.

– О как. А нельзя выбрать что-то одно?

– Голоса разделились поровну.

– А мой голос учитывается?

Веду пальцами по лицу своего мужчины, седины стало чуть больше, как и морщинок вокруг глаз, но ему идет, красивый очень. Конечно, хочу родить ему сына, но боюсь, не справлюсь, а потери не вынесу, да и мой доктор не волшебник, говорит, что все может быть, если бог даст. Но я перестану в него верить, если отнимет.

– Конечно, вот я и спрашиваю. Как ты на это смотришь?

– На кого именно? Братика или собаку?

– На все сразу.

– Я боюсь, Тихон.

– Я не про то, мы