– Все понятно. – Виста самодовольно улыбнулась. – У меня есть хорошая и плохая новости. Начну с хорошей. Ирм, фонишь не ты, а артефакт. И, судя по всему, – не знаю, правда, как это возможно, – ты от него даже не нахватался излучения.

– А какая вторая новость? – Пак невольно отошел от Виты подальше.

– Ирм очень легко поддается внушению. Ему сказали: лучевая болезнь. А он быстренько пошел и проблевался. Боюсь даже заикаться про некротический фасциит или, например, чесотку.

– Ты очень много разговариваешь!

– Фу, как грубо, Пак! Еще слово – и ты поедешь в багажнике.

Беззлобно перекинувшись любезностями, молодые люди нервно улыбнулись.

– А если серьезно, это машина ученых, там есть контейнеры для перевозки артефактов, можем так обезопасить себя. Больше рисковать мы не будем. В машину все.

Киконина за пулеметом сменил Пак, Вита по-прежнему сидела рядом с наемником, артефакт она убрала в контейнер, находящийся теперь в багажнике.

– Все-таки хороша Москва без пробок!

Пассажиры в салоне на поворотах раскачивались из стороны в сторону, подпрыгивали на неровностях. Несколько раз Висте приходилось останавливать машину. Один раз, когда дорогу перегородила свора псов, которую Пак тут же прицельной очередью сровнял с землей. Когда детектор жизненных форм подавал сигналы, команда быстро совещалась, принимая решение: объезжать или рисковать и проскакивать. Как правило, объезжали они группы людей, стараясь не попадаться никому на глаза. С мутантами все было проще. Если нельзя было проехать с миром, тогда Пак начинял их тела свинцом.

Впереди, метрах в двухстах, под прямым углом зарастающую дорогу пересекал поток. Нет, это была не вода: не речка и не ручей. Это было скопление мигрирующих насекомых. Тратить драгоценные патроны на них Пак не стал, решив, что тяжелая машина передавит их. Но нет, поток, не обращая ни на что внимания, двигался дальше, движимый своей, не понятной человеку целью. И лишь самые противные, не передавленные ублюдки, привлечённые большим скоплением живого мяса, заинтересовались машиной.

Зеленая жижа, заменяющая местным многоножкам внутренности, ярким и отвратительным пятном размазалась по ботинкам. Если бы не дорогая прочная обувь и экипировка, вся эти насекомые давно бы забрались под одежду пассажирам. Это были самые настоящие здоровые сколопендры. Самойлов уже не обращал внимания на прорвавшихся через открытые бойницы в окнах машины насекомых, безжалостно давя уродов тяжелой подошвой. А те чавкали под ногами, и этот отвратительный звук пробивался даже сквозь матюки Киконина и грохот пулеметных очередей.

Беда не приходит одна. Пак взял на прицел очередную группу мутантов. Существа, похожие на тушканчиков, только чуть больше, азартно похрюкивая, начали запрыгивать на капот целыми стаями. Двое умудрились в прыжке разбить боковое водительское стекло.

Внедорожник заревел, подался назад, и тут же Виста развернула машину, вдавив педаль газа на полную. В салон влетели три гадких грызуна. Тварям девушка пришлась, похоже, не по вкусу. Они упали в считаных сантиметрах от неё, но всю свою злость, противные коготки и зубы направили на Самойлова, матерящегося и отбивающегося прикладом. Одну зверюгу он сумел пинком отправить в разбитое окно, а на вторую набросил кусок брезента и обработал прикладом в отбивную. Выброшенный из кабины уродец ещё некоторое время прыгал за машиной по лужам, а потом скрылся в очередной придорожной канаве.

– Ах ты мразь! – многострадальную Висту, которую стекло уже не могло защитить, снова атаковали.

– Не шевелись! – крикнул с заднего сидения Киконин и ударом приклада в костлявую грудину сбил очередного мутанта с девушки.

Виста пустила машину в занос, пытаясь скинуть с нее навязчивых тварей, но они все лезли и лезли.

– Держи! – Самойлов протянул РГД-5 Паку, чей пулемет смолк.

Поставив пулемет на предохранитель, Пак юркнул в салон, забирая из рук Ирма гранату. Сам Самойлов держал в руках «лимонку». Ирм перехватил гранату правой рукой, ухватившись пальцем за кольцо чеки, затем выдернул ее, высунулся из окна и метнул гранату в живую волну.

Раздался взрыв, через несколько секунд – второй. Зазвенело в ушах, завыли, взревели, заскулили мутанты.

– Ух, – нервно вжалась в сиденье Виста. – Неожиданно.

Один из грызунов все-таки успел ее задеть, скинул очки, которые чудом не разбились, и оставил глубокую царапину на щеке.

– Никогда не встречал такого количества сфинксов. – Киконин все смотрел назад.

– Сфинксов? – недоуменно протянула Виста. – Кто дал этим уродам столь милое название?

– Просто они похожи на гибрид лысой курицы и старого кота породы сфинкс.

– Никогда не видела лысую курицу. – Хакерша вытерла кровь с лица и нахмурилась, пытаясь представить себе птицу. – Бррр… к лучшему это.

Теперь они ехали еще медленнее, все чаще сверяясь с показателями коммуникатора и детектором аномалий. Целый микрорайон пришлось объехать, остановиться на дозаправку. Вливая горючее в бак, Ирм покосился на свою боевую подругу, которая из салона так и не вышла. Терзаемая сомнениями, Вита смотрела в одну точку перед собой, даже не моргая.

Хакерша курила, Пак и Киконин отлучились по малой нужде во дворы. С одной стороны выбитыми окнами на группу смотрели дома, по другую сторону величественно возвышалась церковь. Здание на удивление хорошо сохранилось. Позолоченные кресты на куполах тускло блестели в лучах лениво выглядывающего через облака солнца. Закрыв канистру, сталкер убрал ее в багажник. За последние дни сталкера поразили очень многие вещи, большую часть из которых он даже не понял и до сих пор не смог здраво осмыслить. Он встречал людей, верующих и в собственную исключительность, и в бессмертие, и в Спасителя, и в сверхлюдей.

Но существует ли какая-то сверхсила, сверхразум или что-то, наблюдающее за каждым нашим шагом и направляющее в том, единственно верном, направлении? Наемник снова посмотрел на церковь, затем на машину. Виста стояла все в той же позе. Пака и Киконина еще не было. Тогда Ирм робко перешел дорогу и приблизился к церкви.

«Если эти силы есть, то как к ним обращаться? – размышлял Ирм, уставившись на купола храма. – Господи? Можно ли тебе говорить «дай»? Или надо просить? А может, надо спрашивать? Изливать душу. Но я не умею этого. И не хочу. Кем бы ты ни был, что тебе до нас… Сложно, наверное, понять человека, который приходит к тебе только просить. Я бы, наверное, тоже ничего не дал тем, кто только просит. Но что же тебе нужно тут? С человеком всё просто: дай нам чуть больше жизни и денег, кому-то любви, кому-то здоровья и близких – и всё должно наладиться. Ровно до следующего раза, пока не захочется бессмертия, чего-то более сильного, чем любовь, кого-то более родного, чем близкие. Человек по сути своей – животное. Дай ему крышу – он захочет дом, получит дом – дворца не хватает. Человек никогда не будет удовлетворен тем, что имеет, и это понятно. Но ты-то – Бог. Да кто бы ты там ни был. Вот я сейчас в небо смотрю, но кто мне сказал, что ты – там? Может, мне в пол смотреть надо, в лужу придорожную. А может, и нечего было идти сюда, я не знаю. Но почему же ты, такой всемогущий, сделал нас такими несчастными? Неужели так сложно было сотворить человека счастливым?