галстука приплавило к коже. Подхватив за обрывок материи жуткий подарок, сятэй жестом показал напарнику “смотри здесь”, сам вернулся внутрь.

Отшвырнув стол, я опустился на колени рядом с Норайо Окада. Казалось, что изможденный старик заснул. Выпущенные пули разорвали тело, но ни одна не повредила лицо. Закрыв ему глаза, положил ладонь на окровавленную грудь:

— Как же так, наставник?! Ты только-только стал обучать меня, мальчишку. И оставил, позволив врагам подло ударить в спину…

В ушах после стрельбы звенело, поэтому чужое шевеление я ощутил за счет бушевавшей внутри ярости. Развернувшись, быстро подошел к куску обвалившегося потолка и отшвырнул в сторону. Еще один японец, лет под шестьдесят, может больше. В отличие от вакагасиры — этот лощеный, морда чисто выбрита, но сейчас залита кровью. Очередь прошла через левое бедро, две дырки внизу живота, третья в районе печени. Не жилец, хотя сидит, смотрит на меня с ненавистью и пытается удержать руками медленно вытекающую кровь.

— А я говорил, что десятерых мало… И не послушали, идиоты… Тебя даже абэноши убить не смогли, тварь проклятая…

Медленно прижав конец катаны чуть выше паха, надавил:

— Кто ты и зачем это устроил?.. Вопрос не понял? Могу провернуть несколько раз, вот так.

— Не надо! — кричит старик, пытаясь отползти назад. Да, это больно, и ползти особо некуда, спиной все равно о стену опирается. — Меня зовут Риота Кикути! У меня был заказ на тебя и Окаду!

- “Чуби-пауэр”, - убираю меч. Вспомнил. Фото не было, а фамилия в отчете мелькала.

Отбросив ногой валяющийся рядом пистолет, еще раз проверяю зал: нет, больше живых нет. Масаюки в дверях застыл, мрачно разглядывает учиненный разгром. Жестом показываю ему — контроль. Телохранитель достает нож и начинает обходить убитых, переворачивая и пробивая основание мозга. Чтобы с гарантией, чтобы никакой абэноши не мог спасти. Я же присаживаюсь рядом с подыхающим ублюдком и тихо говорю:

— Делаю тебе предложение. У тебя минута, чтобы принять, повторять не стану. Ты мне рассказываешь все, что знаешь. Кто и зачем устроил бардак в первый раз. Кто науськал во второй. Я не верю, что ты побежал за подачкой, словно недавно родившийся щенок. Ты зубы сточил на подобных делах, ты наверняка страховку подготовил и не одну… Если вздумаешь молчать, я тебя выпотрошу. Отрежу уши и нос. Сдеру лицо. И ты предстанешь перед богами безымянным куском мяса.

— Если… я скажу… ты позволишь… мне… уйти… с честью…

Проклятый фанатик… Но — как бы я не хотел его просто голыми руками порвать, мне жизненно необходимо узнать правду. Поэтому готов заплатить эту цену:

— Да. Информация в обмен на право сохранить лицо.

Старик зло оскалился и с трудом кивнул в сторону выхода:

— Банкир, Изао Ямасита. Он оплатил первое нападение. У одного из работников сын-лоботряс пропал, Ямасита взбесился. Он людей считал рабами. Только ему было разрешено играть их судьбами… Похоже, доигрался, одна голова осталась…

Через пять минут разговора Риота Кикути окончательно выдохся. Я вздернул его, помог сесть на колени. Подобрал лежащий рядом широкий разделочный нож, бросил перед ним. Нет у меня танто, обойдется тем, что под руку подвернулось. Дождавшись, когда железо воткнется в окровавленный костюм, взмахнул катаной. Голова покатилась по полу, засыпанному известкой, гильзами и кусками посуды.

— Масаюки-сан, подержи меч. Я вынесу вакагасиру. Будем ждать власти, наверняка уже мчат. И предупреди Нобору-сан, чтобы не вздумал стрелять в полицию.

Подняв почти невесомое тело, выхожу на улицу. Укладываю рядом со ступенями. Нобору-сан выносит обоих погибших телохранителей, их место рядом с господином.

Достав телефон, механически набираю номер.

— Фудзивара-сан? На меня и господина Окада совершено покушение. Погиб вакагасира клана, хозяин ресторана, официанты. Все нападающие уничтожены. Как и заказчик. Жду вас или вашего помощника. Диктую адрес…

Все. Теперь только ждать. Не удивлюсь, если после этой кровавой бани меня точно законопатят на пару-тройку пожизненных.

Сам бой занял от силы минуту, даже меньше. Потом груду оставшихся в памяти кусков получится систематизировать, собрать воедино. Потом медленно, как на старой фотографии, проявятся ошибки свои и чужие. Придет понимание — где надо еще работать, чтобы подобное не повторилось. Пока же — адреналиновый отходняк и обида на несправедливое устройство мира. Потому что придется хоронить своих. И гражданских, кто попал на чужую войну и погиб, даже не понимая, что происходит.

Всего минута. Разделившая жизнь на “до” и “после”.

***

В девять вечера двое мужчин стояли за зеркальным стеклом и разглядывали молодого человека, который сидел за металлическим столом. Слева в углу неподвижными статуями застыли еще двое сятэй — телохранитель и водитель Тэкеши Исии. На столешнице лежали два арбалета, две катаны и пустые магазины для болтов. Неиспользованные “пернатые гостинцы” криминалисты сложили в отдельный ящик и убрали пока в сторону. На правом углу стола валялась обугленная голова, завернутая в целлофановую пленку.

— Ты знаешь, Фудзивара-сан, этот мальчик умудряется одним своим присутствием в нужной точке города вскрыть проблему, о которой мы даже не подозреваем. То сцепится с продажными абэноши, кто посмел наплевать на присягу, зарабатывая на ликвидации неугодных. Сейчас буквально голыми руками порвал наемников, на счету которых реки пролитой крови… Кстати, как он себя сейчас чувствует?

— Три сквозных в правое бедро, одно по касательной в левую руку. Правый бок — ребро размолотило, врачи почистили рану, зашили. Каким-то чудом он умудрился ни разу не попасть под прицельный выстрел.

— Бронежилет?

— Нет, обычный костюм. На выброс теперь, весь в дырах и кровью залит.

— Что на камерах?

— Удалось отследить, как ликвидаторы приехали в ресторан. Их встретил и устроил на втором этаже Кэзухиро Канэко, управляющий в “Красной горе”. Позже рядом припарковался минивэн из “Аючи Банка”. В нем были начальник службы безопасности, несколько телохранителей и сам Изао Ямасита. Позже попытались вмешаться в перестрелку и были уничтожены. С улицы картинка есть, внутри ресторана запись не велась, оборудование Канэко выключил.

— Почему управляющий предал своего друга?

— Не ясно до конца. Двадцать три года назад Кэзухиро Канэко попался на подлоге, но дело замяли. Или его подставили, как это было