Спеленатое большое тело полковника ухнулось в принявшее тело кровать.

Догоняя, за ними уже гремела сапогами вторая пара медбратьев.

Вернувшись в посольство, Гейл немедленно позвонила в Шанхай. Несмотря на разницу во времени, Стив сразу же ответил, обрадовался звонку, но Гейл неожиданно скомкала разговор, прервала. Стив обеспокоился, тут же перезвонил, но она отделалась ничего не значащей фразой: «Извини, Стив, дорогой, хотела услышать голос, и только». После короткого раздумья, Стива это почти успокоило. Знал, у молодых женщин такое бывает. Тем более у людей творческих, экспрессивных, как его Гейл. Да и пребывание в чужой стране могло сказаться, что тоже объяснимо. Столько всего нового вокруг, необычного. Россия! Москва! Да, Москва… Да, русская столица… Медведей там, конечно, на улицах нет, но вокруг сплошная мафия. Стив знал это по отчётам специального ведомства в его банковском консорциуме, отвечавшего за исследования геополитических, политических, финансовых, финансово-экономических, культурных и прочих составляющих, с целью прогнозирования инвестиционных проектов Восточного и Азиатско-Тихоокеанского регионов вообще и, детально, в частности. Стив хорошо был информирован о постоянной опасности смены политического курса в русской стране; непредсказуемыми для мирового сообщества последствиями; возможным внутренним переделом собственности, полной финансовой нестабильности государства на неопределённо-продолжительный период, о чём говорила борьба разных партий за влияние на правительство страны, финансы, бизнес и народ. Но, тем не менее, для Гейл — это Москва, Россия.

Одно это уже могло будоражить воображение и нервы. Стив понимал её. Он и сам что-то подобное испытывал здесь, в Шанхае. Другой континент, другие люди, шумные, суетливые, пёстро одетые, маленькие, худые. Но с высокими амбициями собственной значимости, претензиями на лидерство, и у них это получается. Взять хотя бы сам город Шанхай. Провинциальный в недавнем прошлом город, а теперь… Супергигант. Город Европейского класса. Объект борьбы мировых финансовых и промышленных лидеров за партнёрство с КНР.

Центр Шанхая вообще выстроен в стиле ультра-си. Город деловых людей. Город бизнеса. Как и его, Стива, собственно Нью-Йорк, Манхеттен. Может даже и солиднее теперь Шанхай, современнее. Финансовый капитал китайцы имеют явно огромный, учитывая корпоративность и возможности азиатского потенциала. Одно хорошо, раздробленность им пока мешает объединиться. Но теневики дружно уже и слаженно работают по всему миру, во многом опережая государственные структуры. Активно в последнее время внедряются в мировые деловые и финансовые круги. Поэтому и Стив сейчас здесь. Уже второй раз за последние три года. Первый совместный проект развивается весьма успешно. Аэропорт международного класса уже построен, уже начал приносить китайскому государству прибыль, возвращаются и вложенные американским консорциумом партнёрские деньги… Китайцы немедленно предложили второй проект… Эксперты оценили, потребовались уже деньги другого порядка. Совет директоров, в котором Стив отвечал за сотрудничество с Востоком вообще и Азиатским регионом в частности, положительно оценил своё участие в китайском проекте. Стив Гладстон-младший возглавил группу ответственных сотрудников консорциума банков на подписание долгосрочного инвестиционного документа.

Гейл, ругая себя и не понимая причины, прервала разговор со Стивом, продолжала нервничать. И сам неудачный разговор со Стивом не был тому основанием. Она вообще не собиралась ему звонить, не вообще, а именно теперь. Но позвонила. Что-то подтолкнуло её, что-то заставило… Что? Сумбур, сумятица, нервы… Смутный рефлекс? Но голос Стива не вернул её в обычное ровное расположение духа, скорее наоборот. Возможно, музыкальная тема так сильно её взволновала, которую она услышала от молодого русского солдата, композитора? Нет! Вернее — да! Да-да! Она взволновала, но поднимала совсем другие чувства, светлые, чистые, скорее бодрые, чем грустные… Может, русский военный оркестр? Тоже нет. Ничего особенного… Нормальный оркестр. Обычный. Узкоспецифический. Только музыканты в общении с ней были чуть энергичнее, чем хотелось бы, навязчивее, но… И это объяснимо. Русские, она и читала, и не раз слышала, люди радушные, гостеприимные… Тем более такие молодые, к тому же, музыканты… Приветливые, открытые улыбки… Грудь колесом, и музыка!.. Нет. Так что же? Может быть, цветы… Эти розы?! Розы… Гейл заметила, что стоит возле столика с теми розами… Букет большой. Огромный. Красивый. Душистый… Целая корзина… О-о-о! От этой мысли лицо Гейл порозовело, взгляд изменился от тревожного ультрамаринового, к нежно-голубому… Может быть тот музыкант ей запомнился, который вручил? Нет, нет, и нет… Она даже лица его особо не запомнила… Только глаза может. Вернее, взгляд. Не обычный. Не такой, к каким она привыкла. Открытый и притягивающий, требовательный. И осторожный. Нет, наверное, всё же мягкий или, скорее всего, нежный… Детский, растерянный, словно обречённый, и нежный… И глаза у него, она вспомнила, тёмно-серые, с зелёной искрой по периферии… кажется. Вместе с тем, требовательные и грустные… От чего грустные? Что это с ним? Стоп, причём тут он, господи? Что это с ней, с Гейл? Отчего ей так сейчас неуютно? Что с её душой произошло, с мыслями? Что? В смятении, Гейл перебирала пальцами празднично алые бутоны роз.

И Мад это заметила, Мадлен О, Нилл, пресс-атташе посольства.

— Ты там не влюбилась, Гейл, случайно, а? Осторожней! — напрямую заметила она. — Стив узнает. Вид у тебя взъерошенный.

— Ты что, Мад, Бог с тобой, нет, конечно. — Испугалась девушка. — Так просто. Устала… От музыки устала… — Нашлась она. — У Стива всё нормально, я разговаривала… Знаешь, — помолчав, продолжила. — Слушала сегодня репетицию русского оркестра… военного оркестра. То произведение. Которое Алекс исполнял, вчера…

— А, вчера. Симпатичный мальчик! Жаль, я занята была, не смогла к вам подойти, познакомиться, извини! Но мне рассказали, способный пианист. Ничего особенного, таких у русских много.

— Он не просто пианист. Мад, он композитор. Это и сэр Коллинз отметил. Талантливый он.

— Я разве против? И пусть. Очень хорошо. Я рада за него. Но не забывай, Гейл, дорогая, не увлекайся, он — это одно, а Стив — это другое. Ты помолвлена. К тому же, ты американка, а он кто? Никто! И вообще, знаю я этих музыкантов. Ни достойной родословной, ни денег, ни перспектив.

— А Ростропович, Мад? А Темирканов, а Башмет, Венгеров?

— Ну, дорогая, это единицы. К тому же или старые уже для нас с тобой, или давно женатые.

— Я не о том, Мад, у меня Стив есть. Я помню. Наверное, биополя московские меня на такой лад настроили… Другой климат.

— Тогда другое дело, Гейл, это меня устраивает, не то я уж забеспокоилась. Если не критические дни и только «поля», с ними мы разберёмся. Против них, у нас здесь сто процентная в стенах защита, как и против всего остального! Предлагаю: тридцать минут в нашем релаксейшн-руме — немедленно — и ты будешь выглядеть как новенький доллар, нет, как сто долларов, как миллион долларов. Хотя, ты и без этого красивая и обворожительная, как и я! — Мад кокетливо повела бедром, и заразительно рассмеялась. — Но сначала сбалансируем твоё настроение, дорогая! — продолжила Мадлен. — Плюс, конечно, таблетка энерджайзера. Мне — две таблетки. — Видя, что Гейл что-то хочет сказать, возможно, возразить, Мад предупредила её рукой. — Не беспокойся Гейл, с мисс Эммой, твоим секретарём-референтом я всё согласовала. Она в курсе, и я ею чётко проинструктирована… Даже на целый месяц вперёд, кажется. Чертовски умная, кстати, и всё в жизни знает, и про тебя, и вообще… Я тебе завидую. Хорошая у вас, миллиардеров жизнь, но… — Тень лёгкой грусти отразилась на её лице. Мад на мгновенье умолкла, потом вопросительно подняла брови. — Та-ак, и что у нас будет потом?.. — спросила она скорее себя, нежели Гейл, но вот тень испарилась. И она вновь стала прежней уверенной в себе, жизнерадостной Мад, какой её все знали. — А потом… — Мадлен с прежней улыбкой принялась бодро перечислять, — …у нас будет, естественно, тренажёрный зал. Потом у тебя лёгкий сон, причёска, выбор туалета… Мы вечером едем на ужин в московское представительство «Нью-Йорк Моторс-Москва». Будет несколько интересных людей, развлечёмся. Идёт?