он, кажется, не обиделся и лишь молча кивнул. Именно это мне, пожалуй, в нём больше всего и нравилось. Умение признавать очевидное, уже довольно большая сила души.

Олесь вдруг поставил чашку, поднялся и снял с шеи цепочку с опознавательным знаком.

– Светлые, Светлые, Светлые…, ты не забыл, что я тоже один из них?!

Он посмотрел на меня с вызовом и словно с каким-то отчаянием. Случилось то, чего я и боялся, он захотел уйти и начать новую жизнь. Прежде чем я успел его остановить, мальчишка размахнулся и бросил свой значок в темноту. Больше всего в тот миг я испугался, что услышу всплеск. С водой я могу делать некоторые фокусы, но не больше, а Олесь не понимал, что натворил.

Потеря личного знака считалась вторым по тяжести проступком у Светлых, хуже был лишь самовольный уход. По этому факту точно назначат разбирательство, и тогда вскроется уже всё. То что паренёк рассказал мне об их «школе» и прочем можно было легко подвести под предательство. И судьи вряд ли сделают скидку на то, что он какой-то особенный, скорее уж наоборот. Остальные Светлые видели в детях-магах не равных, а лишь подопытных, Олесь не сказал мне этого, но я чувствовал, что для них они не были ни магами, ни детьми. Возможно именно поэтому он и привязался ко мне так быстро. Мне было плевать ребёнок он или взрослый, маг или нет, я видел саму его душу. Олесь был сильным хоть пока и не понимал этого, не задумывался о том, что он делает и почему.

Я поднялся, торопливо потёр ладони друг о друга, наспех размял пальцы и взял посох.

– Неделя, Олесь, максимум две. Столько времени ты сможешь бегать от ваших. Я уже объяснял тебе, что Свободные – одиночки, в этом наш единственный козырь, я не смогу взять тебя с собой.

Я постарался сосредоточиться и вспомнить форму и размер его знака. У меня было одно подходящее заклинание, но оно было, мягко говоря, непростым. Любая вещь, особенно настолько личная, со временем «заряжается» от своего владельца и её вполне можно при определённых условиях заставить излучать видимый свет. Проблема в том, что для этого маг должен максимально точно себе её представить. На воображение я не жаловался, но и заклинания с его участием не любил. Уж слишком они у меня выходили непредсказуемыми и нестабильными.

Я поднял посох повыше, представил себе значок и произнёс заклинание. Олесь, казалось, не слышал меня и молча смотрел на огонь. В его глазах читался холод, отрешённость и уверенность. Такой взгляд мог быть лишь у человека, который всё понимал. И судя по всему я зря решил, что он надеялся на мою помощь.

От земли неподалёку пошёл мягкий мерцающий свет. Я быстро зажёг над свободной рукой шарик огня и побежал туда. Мне повезло, что я не стал тратить время и сразу использовал магию. Значок всё же упал в реку, но возле самого берега и завяз в речном иле. Без помощи заклинания я бы возможно искал его до утра.

Я прополоскал значок в воде, вернулся к костру и сел на одеяло.

Олесь долго смотрел на меня, но затем вздохнул и тоже сел.

– Я не хочу больше быть Светлым, хочу остановить это всё.

Он взял одну из веток и медленно положил её в костёр.

Я развеял заклинания, отложил посох и посмотрел на огонь.

Нельзя просто так забирать у человека веру. Нельзя изменять путь человека, если не знаешь для него иного пути. Самое страшное было в том, что теперь я уже даже не был уверен, что смогу его переубедить. У меня был один вариант, но слишком рискованный, почти такой же опасный, как и полный уход.

Я повертел знак в руках и посмотрел личный номер Олеся. У него на груди слева, под сердцем, должна была быть магическая татуировка с таким же символом и числом. Это было небольшой подстраховкой Светлых на случай проблем с подчинёнными. Стоит ему податься в бега и ловчие легко его по ней найдут.

Два-шесть, шесть-три, два-пять, два-один, один-два, всего десять цифр. Я несколько раз повторил их про себя, чтобы запомнить накрепко. Надежды на это было, конечно, немного, но возможно тот знающий, Тигран, мог нам позже как-то помочь, например, сделать так, чтобы «личное дело» Олеся слегка изменилось.

Я вздохнул, помахал рукой, чтобы привлечь внимание мальчишки и демонстративно надел его знак.

– Смотри. Что-то изменилось? Я вдруг превратился в убийцу, мародёра или насильника? Да, формально ты тоже один из Светлых, ну и что? Этот значок даёт тебе очень большую власть, но лишь ты сам решаешь, как ей пользоваться. Если же ты уйдёшь, то потеряешь всё и даже жизнь. Это ничего не изменит, твой побег, я имею в виду. Да, на какие-то несколько дней одним Светлым станет меньше, а Свободным больше и что? Тебя они просто убьют, а на твоё место тут же поставят кого-то другого. То что ты хочешь сделать не выход и даже не вариант. Кстати, ты знаешь, что этот крест, который присвоили и опорочили Светлые, очень древний символ? Солнцеворот, не слышал о таком?

Я снял значок, подбросил его в ладони и поймал. На деле он был намного тяжелее, чем казалось.

Олесь пожал плечами и потупился. Да уж, им вряд ли бы дали читать книги о таком. Ведь в самих этих книгах прямо говорится, что плохо и неправильно делать то, что они сейчас делают, что в мире всё вращается и возвращается и что однажды вся эта их извращённая правда, которая хуже лжи, обернётся и ударит по затылку их же.

– Лови. – Я бросил значок Олесю. – Стань настоящим Светлым. Доберись до самого верха, собери команду и измени вашу организацию изнутри. Если ты хочешь остановить войну, то это единственный путь к твоей цели. Настоящие Светлые должны бороться со слабостью, а не с людьми. Я могу очистить от грязи вещь, но не символ. Сможешь сделать так, чтобы однажды он засиял? Чтобы люди увидели в вас, Светлых, настоящую силу и справедливость? Все люди и даже такие, как я.

Олесь задумчиво потёр большим пальцем личный номер на знаке и посмотрел мне прямо в глаза.

– Я должен буду прикидываться Светлым, но быть на стороне Свободных, так?

Он ещё немного повертел значок, но затем всё же надел его.

Я подбросил в костёр пару веток, вздохнул и покачал головой. Проблема детей, да и большинства даже взрослых в том,