Сергей снова закричал, на этот раз от неожиданности: его с силой выдернуло из зыбкого нечто, подкинуло в воздух, перекинуло через Ваню и Нева и швырнуло в стабильную часть коридора, почти к самой двери, в которую он и вполз на четвереньках, подгоняемый Лилей.

Ваню отчасти дернуло за ним, поэтому он оказался чуть дальше от края, чем Нев, да и вскочил проворнее. Он успел дернуть друга за плечо, оттаскивая его за секунды до того, как пол под ним тоже исчез.

– Давай, давай, давай! – закричал Ваня, помогая Неву подняться на ноги, и потащил его к двери. Там их ждала взволнованная Лиля.

Та отскочила в сторону как раз вовремя, чтобы освободить им проход, в который они оба влетели на полной скорости. Раздался оглушительный хлопок двери, хотя ее никто не закрывал. Все четверо оглянулись, привлеченные этим шумом, но никакой двери уже не увидели: за ними оказалась сплошная стена. Для верности Лиля провела по стене пятном света фонаря, но двери действительно больше не было.

Зато стена так и осталась стеной: что бы ни произошло с другой частью здания, это пока не торопилось повториться тут.

– Что, черт побери, это было? – выдохнул Ваня, как только смог выдохнуть.

– Что-то типа… коллапса? – предположил Нев. – Или виртуальность по какой-то причине исчезает, или она меняется. В любом случае выбраться нам надо как можно скорее.

– Да кто бы возражал, – проворчал Ваня. – Только мы по-прежнему не знаем, как это сделать.

27 апреля 2017 г

г. Казань

Егор сразу понял, какого «эксперта по творчеству» Долгов имел в виду: с Ольгой Воронцовой, издающейся под псевдонимом Марина Вранова, он уже пару раз пересекался. Карина знала ее хуже, поэтому сразу не вспомнила, Долгову пришлось пояснить.

Формально Ольга не работала в ИИН, но последние несколько месяцев с тех пор, как у нее завязался роман с Володей Дементьевым, она время от времени тоже выезжала на расследования. Только с ним, чаще присоединяясь именно тогда, когда он выезжал на самостоятельные проверки или несложные дела, не требующие полной команды. Автор мистических детективов и триллеров, она умудрялась использовать в расследованиях опыт написания романов и знания, которые получала, работая над ними.

Уехали они вместе и сейчас, буквально за сутки до того, как Долгов со своей командой отправился в Казань. К счастью, расследование их протекало в более расслабленном и менее опасном режиме и, судя по ответу Дементьева, подбиралось к финалу, поэтому они с удовольствием согласились проконсультировать их по Скайпу.

На экране ноутбука появились вместе. Оба облаченные в немаркие темные свитера с высоким горлом, очень похожие, но Долгов подозревал, что свитер Воронцовой стоит в несколько раз больше. Он до сих пор плохо понимал, как Дементьев умудряется так спокойно относиться к разнице финансовых положений: за последние тринадцать лет Воронцова своим творчеством заработала себе целое состояние, в то время как сам Дементьев за годы работы в Следственном комитете умудрился только не заработать долгов. На альфонса он не походил, оставалось предположить, что он слишком уверен в себе, чтобы испытывать неловкость из-за более состоятельной подружки.

Заметив с их стороны экрана Егора, Ольга непроизвольно дернулась и тут же опустила взгляд в массивную кружку с каким-то горячим напитком, сосредоточенно помешивая его ложкой, хотя все знали, что сахар она не кладет ни в чай, ни в кофе и вообще почти не употребляет. Оставалось только гадать, что вообще в ее кружке делает ложка: растворимый кофе она тоже не признавала.

Егор притворился, что ничего не заметил, даже самодовольно усмехаться не стал. Но и взгляд от экрана не отвел, стараясь держаться с независимым видом, как будто это не его дьявольское мобильное приложение чуть больше года назад убило ассистента Ольги.

– Чем я могу вам помочь? – поинтересовалась Ольга после дежурных приветствий, когда смогла наконец достаточно взять себя в руки, чтобы снова посмотреть на них через экран.

– Для начала просто послушай, – попросил Долгов и принялся излагать обстоятельства дела, одновременно подробно и достаточно сжато. Он не знал наверняка, какие именно детали будут важны, поэтому старался рассказать обо всем, даже том, что сейчас ему самому казалось малозначимым.

Ольга и Дементьев внимательно слушали, не перебивая и не задавая никаких дополнительных вопросов. Ольга лишь иногда делала глоток из своей кружки. Когда Долгов наконец замолчал, она едва заметно нахмурилась и уточнила:

– И в чем вопрос ко мне?

– Если бы я знал, Оль, – усмехнулся Долгов. – Все, что у нас сейчас есть, – это слово. Сотворчество. И четыре человека в бессознательном состоянии. И это, возможно, как-то связано. Поэтому я готов выслушать любые твои мысли, которые рождаются в голове, когда ты слышишь про сотворчество.

Ольга задумалась или просто прислушалась к появляющимся в голове мыслям, но вскоре пожала плечами.

– Не пытайся соотнести это с моим делом, – попросил Долгов прежде, чем она успела признаться в отсутствии идей. – Не пытайся придумать решение. Просто расскажи мне о сотворчестве с позиции творца.

– Ну, сотворчество – это совместное творчество, но это, полагаю, вы и без меня знаете. Сюда многое относится, но в вашем случае, полагаю, речь должна идти о сотворчестве сценариста игры и игрока.

– Серьезно? – удивился Долгов. – Я как-то больше воспринимал это обозначением соавторства. Или в данном случае: совместную работу сценариста, программиста и дизайнера, которые создавали продукт.

Ольга задумчиво кивнула, соглашаясь, и пояснила свою мысль:

– Да, безусловно, соавторство – это самый яркий пример совместного творчества, но насколько я понимаю, в вашем случае нечто дрянное произошло со сценаристом и игроками. И теми, кто был рядом с одним из игроков. Сценаристка вообще погибла. Поэтому я и подумала, что имеется в виду именно тандем создатель-потребитель. Понимаешь, Костя, я смотрю на все это со своей колокольни. А я давно пришла к выводу, что каждый мой читатель в какой-то степени и мой соавтор. Не в том смысле, что я отчасти подстраиваюсь под читательские ожидания, хотя жанровые рамки, безусловно, формируются в том числе и этими ожиданиями, а я пишу именно жанровую литературу…

Она замолчала, отвела взгляд и криво усмехнулась, вероятно, вспомнив какие-то высказывания в свой адрес по этому поводу. Но потом тряхнула головой и торопливо продолжила:

– Но сейчас не об этом. Когда я пишу роман, воплощаю какой-то сюжет, я затрагиваю определенные темы. Текст – и события, и диалоги – складывается из моих мыслей, рефлексий, эмоций. Я наполняю его теми смыслами и посылами, какими могу. И как умею. Это то, что в роман привношу я. Все проходит через призму моего жизненного опыта, знаний, убеждений, взглядов на мир. Думаю, ты понимаешь, что одна и та же сцена будет выглядеть совершенно по-разному, если ее напишут люди разного пола, возраста, уровня знаний и мировоззрений. Даже если описанные события будут одинаковыми, каждый все равно заложит какой-то свой смысл.