– Ты должна принять решение, – тихо сказала она. – Иначе мы все умрем с голоду до наступления весны.

– Я не хочу обращаться за помощью, – ответила Каэдэ. – Мы не должны выглядеть отчаявшимися попрошайками. В конце концов придется обратиться за помощью к Араи, но думаю, это подождет до весны.

– Полагаю, стервятники слетятся раньше, – отметила Шизука. – Араи, скорее всего, пришлет в Ширакаву своего человека.

– А как же ты, Шизука? – спросила Каэдэ. Столб установили, фонарь снова вернулся на свое место. Сегодня она зажжет лампу, и та красиво засияет в покрытом инеем саду под ясным небом. – Какие у тебя планы? Ты же не останешься со мной навсегда? У тебя, должно быть, другие заботы. Как же сыновья? Ты, наверное, по ним соскучилась. Что приказывает Племя?

– По-прежнему блюсти твои интересы, – ответила Шизука.

– Они могут похитить ребенка, как Такео? – поинтересовалась Каэдэ и тотчас добавила: – Не отвечай мне, это уже неважно. – Она почувствовала, как накатывают слезы, и сжала губы. Помолчав, она продолжила: – Полагаю, ты держишь их в курсе моих действий и решений?

– Время от времени я посылаю донесения дяде. В частности, когда я думала, что ты близка к смерти. Я должна сообщать все новости: если ты решишь выйти замуж и тому подобное.

– Это в мои планы не входит.

Вечерний свет начал тускнеть, розовое оперение ибисов засияло еще ярче. Было так спокойно. Работники завершили ремонт, и в саду разлилась благодатная тишина. В царившей безмятежности Каэдэ услышала наставление Белой Богини. Потерпи.

Я выйду замуж только за Такео, снова поклялась Каэдэ. Я буду терпеливой.

Миновал последний солнечный день. Стало влажно и сыро. Вскоре вернулся Кондо, застигнутый в поездке проливным дождем. Быстро соскочив с коня, он выкрикнул женщинам в доме:

– На дороге чужаки, люди господина Араи, пятеро или шестеро, верховые.

Каэдэ велела собрать всех воинов и создать видимость, что по первому зову приедет намного больше.

– Вели готовить обед, – сказала она Шизуке. – Все, что у нас есть, чтобы выглядело роскошно. Пусть думают, что мы процветаем. Помоги мне переодеться и приведи сестер. И постарайся не попадаться на глаза людям Араи.

Каэдэ надела самое красивое платье, что подарил ей Фудзивара, вспомнив день, когда пообещала его Хане.

Сестренка получит его, когда подрастет, подумала она, а я обязательно буду рядом и порадуюсь за нее.

В комнату вошли Хана и Аи. Хана радостно болтала и прыгала, стараясь согреться. Аямэ внесла жаровню. Каэдэ вздрогнула, увидев, сколько там угля: после отъезда людей Араи придется померзнуть.

– Кто к нам едет? – встревоженно спросила Аи. После смерти отца и болезни Каэдэ она стала чрезмерно впечатлительной, словно ослабла от потрясений.

– Люди Араи. Мы должны произвести хорошее впечатление. Поэтому я надела наряд Ханы.

– Не замарай его, сестра, – сказала Хана, ойкнув, когда Аямэ начала расчесывать ей волосы.

Обычно она завязывала их сзади. Распущенными они казались длинней, чем сама Хана.

– Что им нужно?

Аи совсем побледнела.

– Полагаю, они нам скажут, – ответила Каэдэ.

– А мне обязательно присутствовать? – взмолилась Аи.

– Да, надень второе платье, что прислал Фудзивара, и помоги Хане. Когда гости прибудут, мы выйдем все втроем.

– Зачем? – спросила Хана.

Каэдэ промолчала. Она сама не знала, почему так надо. Она представила трех сестер в большом доме, трех дочерей господина Ширакавы, одиноких, красивых, опасных… Именно такими они должны предстать перед воинами Араи.

– Всемилостивая, всемогущая, помоги нам, – просила она Белую Богиню, пока Шизука завязывала ей пояс и расчесывала волосы.

Она услышала топот копыт за воротами, Кондо выкрикнул приветствие. Его голос уловил точную ноту на грани вежливости и самоуверенности, и Каэдэ поблагодарила Небеса за актерские способности Племени, надеясь, что у нее получится не хуже.

– Аямэ, проводи посетителей в дом для гостей, – велела она. – Предложи поесть и выпить чая. Лучшего чая из самых изысканных чашек. Когда они отобедают, пригласи старшего ко мне на разговор. Хана, если ты готова, спустись и сядь рядом со мной.

Шизука помогла Аи надеть платье и быстро уложила ей волосы.

– Я спрячусь так, чтобы все слышать, – прошептала Шизука.

– Открой ставни, – сказала Каэдэ. – Поймаем последние лучи солнца.

Дождь прекратился, солнце временами бросало серебристый свет в сад и комнату.

– Что мне нужно делать? – спросила Хана, встав на колени рядом с сестрой.

– Когда войдут мужчины, ты должна поклониться в тот же момент, что и я. Затем старайся выглядеть красиво и сиди недвижно, пока я говорю.

– И это все? – огорчилась Хана.

– Наблюдай за ними, изучай их, но так чтоб они не заметили. Потом расскажешь мне, что ты о них думаешь. Ты тоже, Аи. Скрывайте свои чуства, ни на что не реагируйте, сидите как статуи.

Аи подошла и опустилась справа от Каэдэ. Она дрожала, однако сумела быстро успокоиться.

Последние лучи солнца падали в комнату, купая пылинки и освещая девушек. Из сада доносился шум недавно отремонтированного водопада. С камня слетел зимородок, мелькнув синим пятном.

Из комнаты для гостей доносились мужские голоса. Каэдэ показалось, что она уловила незнакомый запах, и насторожилась. Она подняла голову, и сознание тотчас превратилось в лед. Сила воинов встретится с ее могуществом. Она будет помнить, что все они смертны.

Вскоре Каэдэ услышала голос Аямэ, которая сказала, что госпожа Ширакава готова принять посетителей. И вот старший среди них ступил на веранду в сопровождении одного из воинов. Аямэ опустилась на колени у входа в комнату, воин тоже остался снаружи. Старший переступил через порог, и перед ним предстали три девушки. Они поклонились, коснувшись головой пола. Хана и Аи с точностью повторяли движения Каэдэ.

Они поднялись одновременно.

Воин опустился на колени и представился:

– Я Акита Цутому из Инуямы. Меня послал к госпоже Ширакаве господин Араи.

Он поклонился и замер в таком положении.

– Добро пожаловать, господин Акита, – поприветствовала его Каэдэ. – Я благодарю вас за долгий путь и господина Араи за то, что прислал вас. Мне не терпится узнать, чем я могу служить ему. – Она добавила: – Поднимитесь.

Акита выпрямился и встретил прямой взгляд Каэдэ. Она знала, что женщины должны держать глаза опущенными в присутствии мужчин, но более не чувствовала себя никому обязанной. Интересно, станет ли она прежней. Она догадалась, что Хана и Аи тоже уставились на Акиту непроницаемыми холодными глазами.