И мы снова столкнулись кулаками.

— Кстати, а что было у вас с Эльзой?

Всё — я хотел сказать ему — и всё же, не совсем всё.

— Я поцеловал её этим утром. Это считается?

— Как посмотреть. Это что-то изменило в твоей жизни?

— Не представляешь, насколько, — признал я, от чего сам пришёл в изумление. Это изменило всё.

Он наклонился ко мне, его лицо было серьёзно, а голос низок.

— Что будешь делать?

Я был честен.

— Я и сам хотел бы знать.

Когда мы приземлились, прессы не было, а стояла только пара элегантных авто, скрытых в темноте и готовых доставить нас обратно во дворец. Мы с Лукасом отказались ехать с Волчицей под отмазкой, что без нас, она смогла бы вернуться домой без задержки. Это её устроило, тем более что она немного отошла от своих таблеток и вновь вела себя нормально, а значит стала бы использовать любой повод для насмешек над нами.

— Увидимся через несколько часов, — Паркер схватил свой чемодан. Счастливчик оставил свою машину в аэропорту, поэтому мог быстро смыться. — Я просто хочу забежать домой, помыться, проверить почту.

Я взял его за плечо, когда машина матери тронулась.

— Возьми выходной. Всё, что нам нужно обсудить и сделать, может подождать, пусть уже эти биологические часы встанут на место.

В подтверждение этому, он зевнул, но спорить не стал. Я заверил его, что стремлюсь домой, проспать весь остаток дня и ночи, чтобы быть готовым к утреннему собранию с группой президентов профсоюзов.

В машине, пока Лукас спорил с водителем из-за музыки, я вытащил свой телефон и отключил самолётный режим, чтобы пробежаться по длинному перечню, ожидавших меня, сообщений и уведомлений.

Среди прочих выделялось одно: «Яблочный пирог — разыскать или не стоит?»

Да, к чертям всё! Да!

Я ответил ей: «Конечно, стоит».

Лукас бросил на меня взгляд, и его брови поднялись. Я одними губами сказал ему — Эльза. Его поднятые вверх большие пальцы неожиданно ободряли.

Эльза: «Я так и думала. Но я решила, что ничего страшного не случиться, если узнаю мнение товарища по клубам ИПС и ККН».

«Это будет наше следующее начинание» — так я и написал ей. «Забудь про олалеберрис. Наша миссия — вместе разыскать яблочный пирог».

Я задержал дыхание. А вдруг — в свете того, что произошло между нами, и какая ложь маячит на горизонте — она пойдёт на попятную от моей дерзости.

Эльза: «За все годы, прожитые в Америке, ты так и не попробовал яблочного пирога?»

От злости и депрессии я моментально перешёл к флирту: «Увы, так и нет».

Заинтригованный Лукас склонился рядом, но я отпихнул его обратно на его место.

— Так-так, — его губы изогнулись в коварной ухмылке. — Что-то интересное? Пирог — это такая прелюдия, почему я не в курсе?

— Отвали, — но я был слишком счастлив, чтобы это звучало убедительно.

Эльза написала: — «Ты меня разочаровываешь».

Мои пальцы летали по сенсорному экрану: «Мы оба, сходящие с ума каждый в своей стране, девственники по части яблочных пирогов. Мы должны чпокнуть наши вишенки в одно и то же время».

Эльза: «Твои каламбуры просто кошмарны, Крис. Ты имел в виду то, что мы будем чпокать наши яблочки? Или, тогда лучше сказать, вынимать у наших яблок сердцевину? Неважно. Я тоже в каламбурах не сильна».

Она снова назвала меня Крисом. О, как мне это нравилось. «Никто не идеален, Эльз». Но она была идеальна. Для меня она была совершенством.

Напряжение в груди спало, когда она добавила: «Не ешь его без меня. Давай опять порезвимся с пирогом. Обещаешь?»

Это обещание я дал с удовольствием, без колебаний.

— По-моему, — размышлял вслух Лукас, — тебе надо как можно скорее чпокнуть эту вишенку.

Я убирал телефон в карман.

— Иди к чёрту.

Он усмехнулся.

— Это так ты обычно разговариваешь?

Мой сотовый был в кармане.

— Читать чужие эсэмэски — дурная привычка.

— Все порядочные монархи делают это, — он ударил меня в рёбра локтем. — И всё же?

— Она… не как все, — признал я.

— В смысле, она не стелется перед Прекрасным Принцем.

— Ты и правда хочешь, чтобы я тебе вмазал, да?

— Позволь тебя спросить, — он снова откинулся на кожаное сиденье. — Ты действительно думаешь, что сможешь быть ей просто зятем?

Я отвернулся от него и выглянул в окно. За замёрзшим стеклом простирался холодный и ясный Эйболенд, утреннее солнце было резким, словно оно продиралось сквозь облака, покрывавшие наш остров.

— Мне кажется, — продолжил он, — что, если мне когда-нибудь посчастливится влюбиться в кого-то, я не сдамся, даже если Волчица будет приказывать.

Легко сказать, чем сделать, учитывая наши обстоятельства.

Но слова брата надолго застряли в моей голове после нашего возвращения во дворец, и, прежде чем начать погружаться в сон до следующего утра, я позаботился о кое-каких неотложных делах. Только настоящие романтики могут пожертвовать всем ради другого человека. Но Лукас не наследует престол. На него не возлагали ожиданий, отягчавших мои плечи. Он не осознавал до конца всех угроз Волчицы, как в отношении меня, так и насчёт него самого, нашего отца… и даже Паркера.

Я также не знал, готов ли я был отпустить Эльзу. Не то, чтобы она у меня была. Не то, чтобы мы были чем-то. Или, чёрт побери, что была какая-то возможность быть чем-то, но…

Я не мог без неё. И я не был готов потерять то, что испытывал благодаря ей.

Глава 41

Кристиан

Лукас пробурчал себе под нос:

— Опять она.

Я поднял глаза от стаута — к нам медленно подплывала Леди Отем Хорнаф Бойркзунд. Она была в обтягивающем белом платье с корсетом, которое дико просилось на дискотеку, а не в паб, и уж точно не в такой посредственный — в сравнении с теми, что можно встретить в Норслоу — как этот.

— Если бы я тебя не знал, — сказал я, — то мог бы принять твою неприязнь к Отем за возрождённый интерес.

— Может, тебе лучше принять от меня пинок под зад.

— Так-так, — проворковала Отем, как только добралась до нашего столика. — Неужели это Его Королевское Высочество Наследный Великий Герцог Эйболенда сидит в «Закусочной Свена» и выглядит здоровым, как бык. А ведь нация-то извелась, уж не пропал ли он с лица Земли, или, хотя бы, не умер ли от туберкулёза, или чего-то ещё?

Её интонация была легкомысленной, но было очевидно, что ей не терпелось узнать причину моего исчезновения.

Я встал.

— Мне пришлось