— За мной посмотришь.

— Больно надо.

Все же, пока тренируюсь, ловлю ее взгляды на себе. Как только смотрю на нее – она отворачивается, но затем снова чувствую, что смотрит. Тренер заканчивает тренировку раньше. Винит меня в невнимательности и в следующий раз требует приходить одному. А хрен его знает, как это сделать. Если кукушка Романова не вернется, придется таскаться с ее птенчиком еще долго.

— У тебя два варианта – ждать, пока я приму душ, за чашкой кофе или идти со мной.

— В душ?

— Именно!

— Я буду кофе.

— Не сбежишь? Обещаю, что отвезу тебя сразу домой.

— Не сбегу.

Верится с трудом, но я все же полагаюсь на благоразумие Романовой и ухожу мыться. Так быстро душ я не принимал ни разу в своей жизни. Даже волосы до конца не сушу. Из-за этого они шрам прикрывают не до конца, но я так и вываливаюсь из раздевалки, шествуя прямиком в небольшое кафе, расположенное прямо в спортивном комплексе. Романова сидит за столиком, потягивает из стакана кофе и о чем-то говорит с Исаевым. У меня в этот момент повышается риск сорвать все предохранители к хренам. Не знаю, на каких силах держусь, но подойти к ним получается довольно спокойно.

— Нам пора.

Соня тут же вскакивает со своего места, хватает следом рюкзак и следует за мной.

— Пока, — выдает Исаеву, обернувшись.

— Понравился? — спрашиваю ее уже на улице. — Рассмотрела его в душе и решила, почему бы и нет?

— А если бы и так? Тебе-то что?

Она права. Мне – ничего, но я почему-то бешусь. Так сильно, что захлопываю дверь автомобиля с оглушительным хлопком. Обычно я так не делаю, но стоило увидеть Соню с другим, по венам уже не кровь течет, а самый настоящий кипяток.

— Я теперь каждый раз буду с тобой сюда ездить?

— Ты слышала тренера – тебя больше не привозить.

— А я уж подумала. Значит, завтра я могу вернуться домой без твоего надзора?

— А что, у тебя есть планы?

— Можно и так сказать.

Как представлю, что этот Исаев ее куда-то пригласил, бешусь. Сжимаю челюсти до хруста и сосредотачиваюсь на дороге, чтобы не наговорить лишнего. Почему-то больше не хочется говорить ей гадости.

Домой приезжаем через полчаса. Соня из машины вылетает первой и уверенно устремляется к дому. Я плетусь следом. Машины отца в гараже не вижу, значит, еще не приехал. Это даже хорошо. Можно будет отдохнуть хотя бы час. Прошлая бессонная ночь у нее под дверью мне не понравилась. Вообще непонятно, какого хера я там стоял. Хотя это как раз понятно. Не хочется становиться сыном уголовника. Учитывая, какое положение имеет наша семья, уверен, это обсосут как только смогут. Развод отца с матерью год мусолили, а такое резонансное дело не оставит возможности спокойно жить дальше.

Пока захожу в дом, след Сони успел простыть. Поднимаюсь на второй этаж, собираюсь пройти мимо ее комнаты, но торможу и захожу внутрь. Дверь, удивительно, поддается! Я ее просил, а она все равно оставила ее открытой!

— Я же говорил дверь закрывать, — выдаю сразу, как попадаю внутрь.

— Ты сказал – ночью.

— Всегда.

— Да что происходит?!

— Ничего.

— Ладно. Тогда и закрывать ничего не буду.

— Романова! — я делаю несколько шагов к ней.

Она – ко мне. Опасно приближаемся друг к другу, но никто из нас не отступает. Шагаем дальше.

— Это из-за тебя, да? — спрашивает тихо. — Я тебе нравлюсь?

— Я уже говорил – ничего не изменилось.

— Ты ведешь себя иначе.

— Как?

Мы слишком близко друг к другу. В паре сантиметров буквально. В моем мозгу горит отчетливый предупреждающий сигнал. Пора заканчивать, прекращать, пора, мать его, отступить, но я упорно приближаюсь к ней, зная, что вот сейчас, еще несколько миллиметров, и нас закоротит. Обоюдно торкнет друг от друга.

— Так, словно постоянно хочешь меня поцеловать.

Глава 46

Соня

Не знаю, зачем провоцирую. Надоело его слушать, видеть, как он на меня смотрит и делает вид, что ничего не изменилось. Я после случившегося не могу спокойно находиться с ним в одной комнате. Сердце ускоряет свой ритм до невероятных показателей, мысли путаются, а во рту пересыхает. Помню ведь, как он меня трогал. Все помню. Хоть и до сих пор считаю это постыдным, все равно зачем-то к нему лезу.

— Ты ведешь себя иначе.

— Как?

— Так, словно постоянно хочешь меня поцеловать.

— Я хочу, — признается неожиданно.

Я не думала, что скажет. Ждала, что будет врать про “ничего не изменилось” и “ты по-прежнему для меня ничего не значишь”. Признания не ожидала. И огня в его взгляде, направленном на меня, тоже.

— Постоянно хочу, — выдает следующее признание и шагает ко мне.

Мы и так стоим близко, а он придвигается так, что ни одного сантиметра между нами не остается.

Тан скользит холодной ладонью по моей шее, словно фиксирует, боится, что убегу, но я и не планирую – невольно подаюсь вперед. К нему. Ближе. Пальцами второй руки прикасается к моей щеке, к подбородку, скользит подушечкой большого пальца по пухлой нижней губе, оттягивая ее вниз. Все это – не разрывая зрительного контакта. Не позволяя отвести взгляд, вынуждая смотреть на него, невзирая на накрывающие словно вихрем эмоции.

Я задыхаюсь, когда он сосредоточенно смотрит на мои губы. Он выдыхает – я вдыхаю, и такое ощущение, что вместе с кислородом втягиваю жар его выдоха. Глубоко, в самые легкие. Меня им словно отравляет. Не знаю, как срываемся. Вот еще смотрим друга на друга, а вот уже целуемся. Горячо, бесстыже, влажно. Его язык за секунды скользит глубже, сплетается с моим, рот почти сразу наполняется его слюной. Вкус дурманит и словно парализует. Я так хочу его целовать. Еще и еще.

Не понимаю, что с нами творится. Со мной. Я позволяю ему так много, так запредельно много. Обнимать меня, целовать. Пожирать буквально. Он ведь не аккуратно целует. Не так, как я читала в романах, не так, как видела в кино. Он словно поглощает, и я схожу с ума с ним в унисон.

— Ты такая… охренеть просто. Вкусная… такая вкусная…

Я закидываю руки ему на