плечи, прижимаю Тана к себе сильнее. Ближе, еще ближе, мы друг в друга уже вжимаемся, когда он подхватывает меня на руки. Я поддаюсь по инерции, обвиваю его ногами – и все это, не разрывая поцелуя.

На пол с грохотом падает его рюкзак. Мы оказываемся на кровати. Тан – на коленях, я – у него на руках. Он меня не отпускает – держит. И все еще целует.

Я задыхаюсь каждый раз, когда он проталкивает язык в мой рот. Каждый раз, когда целует меня глубоко и долго. Не могу вдохнуть полной грудью, дышу прерывисто, но не отрываюсь. Мы вместе сходим с ума, горим в собственноручно разведенном костре.

Я чувствую его все еще холодные руки на своей оголенной спине, вздрагиваю от того, как он проходится пальцами между лопаток, как резко меняет курс и перемещает ладони к груди, сдавливая и срывая с моих губ необъяснимый мне самой стон.

— Подожди… подожди, — торможу лишь тогда, когда оказываюсь почти голой.

Тан умудрился стащить с меня весь верх. Остается только лифчик, и, судя по напору, он собирается с ним справиться.

— Что? — недоумевает. — Неприятно?

— Нет, просто…

Я не знаю, что собираюсь сказать. Мы словно обезумели. Ведем себя странно. И ладно Тан, он… ему можно, он не в первый раз чем-то похожим занимается, но моя реакция меня пугает. Я позволяю ему себя трогать, раздевать, прикасаться. Он везде меня поцеловал: щеки, шею, ключицы, плечи. Его горячее дыхание и влажный язык пометили меня полностью, и я… позволяю.

— Что? — спрашивает хрипло.

— Это ведь… не просто? Не просто так?

Я хочу услышать, что нет, иначе – сгорю со стыда. Иначе меня вообще не будет. Мы не можем просто так. Даже целоваться. Мы должны быть друг другу кем-то. Не врагами, не родственниками, не друзьями.

— Не просто, — хриплым шепотом выдыхает в губы. — Не просто, малыш. С тобой не получается просто.

— Я тебе нравлюсь? — спрашиваю, когда оказываюсь без лифчика.

Когда вижу, как Тан взглядом ощупывает мою грудь.

— Нравлюсь? Скажи…

— Пиздец как нравишься…

Говорит, конечно же, в своей манере. Еще не слышала, чтобы он говорил романтично. Не умеет, но мне и не надо. Хватает сказанного с лихвой.

Охаю, стоит ему прижаться губами к соскам. Грудь болезненно ноет, а все тело горячими иглами простреливает. Они по кровотоку спускаются в низ живота. Я даже ерзаю на руках у Тана, а затем оказываюсь на лопатках. Он нависает сверху, продолжая целовать. Допускаю слишком многое. Так… нельзя, но мне неожиданно так хорошо. И его руки, что блуждают по всему телу, не кажутся чужими. Напротив, мне приятны его прикосновения. Не хочется, чтобы заканчивал.

Вместе с тем, как только скользит ладонями по внутренней стороне бедра и добирается до промежности, торможу его, останавливаю:

— Не надо.

— Я хочу… пиздец как хочу тебя.

— Я… не стоит.

Меня никто и никогда там не трогал, не прикасался. Так открыто, как он хочет – никогда, но именно там больше всего горит. До боли скручивает, когда целуемся, и просто… кажется, что это происходит даже тогда, когда мы просто рядом оказываемся.

— Позволь мне. Пожалуйста. Все будет… нормально.

Он выдыхает слово за словом – так, словно каждое из них дается ему с трудом. Выталкивает из себя с хрипом. Я же никак не могу дать объяснение происходящему. Осознаю, безусловно, к чему идет. Я давно не подросток, знаю, к чему идет в таких ситуациях, но доводить до такого не планировала. Я вообще… не думала, что мы с Таном когда-либо окажемся в горизонтальной плоскости.

— Ты мне… нравишься. Очень сильно. Больше, чем кто-либо другой, — мое сердце плавится от таких признаний, хоть и надо бы насторожиться. — Я от тебя… без ума.

Мы должны остановиться, но вместо кнопки “пауза” жмем “плей” и продолжаем гореть. Теперь – со всеми вытекающими. Я крепко зажмуриваюсь, когда Тан разводит мои ноги в стороны и отодвигает кромку трусиков в сторону. Его пальцы прикасаются к влажной плоти, а с моих губ срываются задушенные стоны.

Новости

Дорогие девочки, совсем скоро мы закончим эту часть романа и перейдем к следующей, а потому на днях сменится название и обложка этого романа. Новое название — Никогда с тобой. Обложку я не прикрепляю, потому как если не ошибаюсь, ее не будет видно, если вы читаете с приложения, поэтому просто не пугайтесь, когда не найдете нашего привычного "Порочного сводного" и увидите другую пару на обложке

P/S: Смена обложки и названия связана с окончанием первой части и, конечно, названием второй) я уверена, вам понравится)

Глава 47

Тан

— Эмоции – разрушительное. Чувства – лишнее. Ты слышишь, Танский? Отключай это. На заезды – с холодной головой, и только так, иначе ты умрешь.

Теперь я слишком хорошо помню конец фразы, но упорно ничего не отключаю, погружаясь в эмоции все глубже. С каждым разом с головой, задерживая дыхание. Провожу там, кажется, слишком долго, на поверхность выныриваю лишь за кратким вдохом – и снова погружение. Полное, окончательное.

Я Романовой такие вещи выдаю, которые никогда и никому… Я таких признаний не знал даже. Не мог знать. Они мне не принадлежат – чужие совершенно, я не умею так красиво говорить, и мне никогда не хотелось сказать что-то подобное. Ни разу, пока не оказался с ней в кровати, пока не увидел ее раскрасневшиеся щеки и стыдливый взгляд. После – туман. Временное помутнение.

— Позволь мне… — зачем-то шепчу ей на ухо и отодвигаю ткань трусов.

Она влажная. Мокрая настолько, что мне сносит крышу. Я трогаю ее, трогаю, ласкаю пальцами, прикасаюсь к клитору, размазывая влагу по всем чувствительным местам.

— Боже…

Она внезапно подрывается, пытается меня отстранить, но я укладываю ее обратно. Такой бред, господи. Она кончала на моем члене. Ездила на нем уверенно, а сейчас, перед оргазмом, пытается спасовать. Не позволю, конечно же.

— Тан… — на ее щеках играет румянец. Губы подрагивают. — Это… слишком. Слышишь?

— Это охуенно, — говорю чистую правду.

Ей в прошлый раз понравилось. Она была оглушена, раздавлена сметающими ее эмоциями. Хочу, чтобы на этот раз было точно так же. Зеркально хочу, но в несколько раз ярче. Она должна почувствовать.