– Милли, – позвала она, но имя потерялось в шуме ветра. Агата повторила его еще раз и еще, словно пыталась пробудить Милли от глубокого сна.

Агата всматривалась в океан, пытаясь найти хоть какой-то намек, что здесь кто-то был, но тщетно – она, Агата, убила ее, убила эту маленькую девочку! Виновата… виновата во всем…

И Агата зарылась лицом в землю и всхлипнула.

Но:

– Агата?

Агата резко подняла голову и повернулась на голос: там что-то было, но увидеть что, без очков она не могла.

– Милли?

– Агата, – еле слышно ответил кто-то.

Это могла быть только Милли. Агата поползла по утесу вдоль края – туда, откуда исходил голос. И увидела ее – с пластмассовым человеком в руках – на небольшом уступе, торчащем из утеса, как выпяченная губа.

– Милли, – Агата не знала, что сказать. Что вообще можно сказать? Откуда узнать, что говорить?

Милли посмотрела на нее снизу вверх. Она плакала. Агата никогда не видела ее такой рассерженной.

– Отстань, Агата, – сказала Милли. – Ты мне не нужна. Мне и одной хорошо.

– Прости меня, Милли. – Агата подползла к ней поближе. Уступ казался непрочным, того и гляди обвалится в пропасть.

– Ты это невправду!

– Не двигайся! – Агата оглянулась, надеясь на поддержку Карла, но он все еще спорил с незнакомцем.

– Ты мне не указ, Агата Панта, – пробормотала Милли, отворачиваясь.

– Да, – подтвердила Агата. – Не указ.

– Ты от меня уйдешь.

Агата снова оглянулась на машину и мысленно призвала Карла на помощь. От одного вида пропасти над океаном у нее кружилась голова.

Она заставила себя посмотреть вниз и сказала:

– Это правда. Однажды так и будет. Но это и есть жизнь, Милли. – Свежий, холодный воздух. Оглушительный шум океана. – И пока мы обе живы, разве не здорово дружить?

– Я сделаю то, что хочу. И помешать ты мне не сможешь. Никто не сможет помешать.

– Нет, Милли… – В эту секунду Агата не думала, а просто действовала.

«Вот что такое – иметь ребенка? – будет размышлять она позже. – Действовать, не думая? Постоянно думать не за себя, а за него?..»

Агата соскользнула на уступ, царапая ноги и руки, но не заметила боли, потому что не сводила с Милли глаз. Агата хотела ее схватить, хотела дотянуться до нее, подобраться поближе, но была слишком далеко. Ничего не выйдет!..

И, стоя на четвереньках, она попыталась закричать, но не смогла вымолвить ни слова, потому что горло будто сжалось. Агата беспомощно смотрела, как Милли прижимает к себе этого пластмассового дурака и делает шаг навстречу океану. И Агата закрыла глаза и задержала дыхание, надеясь, что от этого можно умереть, потому что ничего больше ей не оставалось…

Но через несколько долгих секунд она почувствовала рядом тепло. Она открыла глаза. Это Милли стояла рядом и смотрела вниз, в океан. Агата проследила за ее взглядом – и вот он, манекен – падает, падает, падает в пропасть. На шее у него трепетала накидка, и казалось, что он летит. С легким всплеском Мэнни погрузился в океан, а затем всплыл на поверхность.

Агата села и глотнула воздуха: наконец-то она могла спокойно дышать и наполнить легкие каждой частичкой этого мгновения.

Милли утерла глаза рукавом и опустилась возле Агаты на землю.

– А что значит «брошенный»?

Россыпь водяных гребешков в океане походила на класс школьников с поднятыми руками. Агата молчала. Каждая мысль, каждый вздох, каждое мгновение здесь казалось важным. Слова будто бы значили больше.

– «Брошенный» – это тот, кого оставили позади, – ответила она.

– Потеряли?

– Вроде того. – Не глядя на Милли, Агата взяла ее руку и крепко-крепко сжала в своей.

Вскоре подошел Карл: рубашка у него была порвана, а волосы взлохмачены. Он помог Агате и Милли подняться обратно на плато и крепко их обнял.

Когда Агата известила его о судьбе их общего пластмассового друга, Карл напустил на себя безразличие. Милли тут же уверила его, что готова поделиться оставшейся у нее пластмассовой ногой, и Карл охотно согласился на ее предложение.

Они забились в машину и рванули прочь от Большого австралийского залива, наслаждаясь общим молчанием и удивительным пейзажем за окном.

Агата вслушивалась в тишину. Милли прикасалась своей настоящей ладошкой к ладошке-отражению в стекле. А Карл улыбался, потому что на пыльном капоте написал: «МЫ ЗДЕСЬ».

Ровно через десять лет, сидя возле Карла на больничной кровати, Агата увидит, как в нем угасает жизнь. Милли будет в другой стране, и ее не окажется рядом. Но она вернется на похороны и в своей прощальной речи скажет: «Карл – мой лучший друг». В настоящем времени.

Агаты не станет три месяца спустя, и именно Милли найдет ее мертвой: в кресле, со странным выражением лица. Грустно-веселым.

И Милли, в конце концов, тоже умрет, как и всё на свете, оставив позади бывшего мужа и двух взрослых детей. Она попадет в аварию, и смерть ее будет быстрой, и последней ее мыслью станет даже не мысль, а: «Что бы мне…»

Но пока они еще ничего этого не знали.

Потому что пока Милли, Карл и Агата возвращались туда, откуда пришли.

Моя мама верила, что говорить людям спасибо – одно из самых важных в мире дел. Она приучила меня писать до смешного вдумчивые благодарственные письма всем тем, кто для меня что-нибудь делал. Тогда, конечно, я этого не понимала и считала пустой тратой времени, которое можно потратить на танцы под «Бананараму» или сочинение стишков (бессмысленных пародий на стихи Роальда Даля).

Но чем старше становишься, тем отчетливее осознаешь неизбежную правдивость маминых слов, спрашивая себя: как же я вообще могла думать иначе?..

Нелегкое дело – поблагодарить всех тех, кто сделал тебя тобой, кто сделал тебя лучше, кто придал значимость тебе и твоей работе. Наверное, нужно просто сказать.

«Потерять и найти» я писала как часть докторской диссертации в Университете Кёртин в западной Австралии, поэтому для начала спасибо Кёртину и всем его обитателям. Здесь я получила образование и стипендию, место для творчества и массу наставников и друзей, которым собираюсь докучать до конца своей жизни (хочется им того или нет). Я была безызвестна, хотела найти в повседневной жизни время и написать роман, а Университет Кёртин дал мне социальную, культурную и финансовую поддержку, чтобы я смогла это сделать. Я очень за это благодарна.

В частности, спасибо двум моим наставникам – Дэвиду Уиш-Уилсону и Энн Макгуайр. Дэвид всегда успокаивал меня своим присутствием и заставлял вырезать из «Потерять и найти» все самое милое. Он верил в меня, когда сама я в себя не верила. Большая часть наших рабочих встреч превращалась в доскональное изучение Австралийской футбольной лиги, что теперь кажется мне важнейшей частью моего творческого пути. Энн я благодарна за то, что она не сбежала с нашей первой встречи, когда я разом выплакала ей всю свою историю. Вместо этого она дала мне кучу платочков и вела себя так, точно это и ее проект тоже.