Больше всего Дэниелу было стыдно своих слез, и он подумал, что если б не разревелся подобно маленькой девочке, возможно, ему удалось бы завести разговор о дочери слуги и о том, что она сказала. Но он был голый и рыдал, уткнувшись матери в грудь, и поэтому не смог еще больше усугубить свое унижение признанием в страхах, которые показались бы родителям нелепыми и вздорными, – какими бы серьезными ни были последствия.

Надо будет просто все время быть начеку, присматривать за матерью, следить за тем, чтобы с нею ничего не произошло.

Дэниел перестал играть на улице, перестал гулять с друзьями. Он объявил им, что наказан и что родители не выпускают его из дома. А матери он сказал, что Джим и Пол уехали отдыхать вместе со своими родителями, а Мэдсон наказан и сидит дома.

И он оставался в доме.

Оставался рядом с матерью.

Дэниел по-прежнему, как мог, избегал Биллингсли, однако ему не приходилось прилагать никаких усилий, чтобы держаться подальше от Донин. Или ее отец, или его родители поговорили с нею, а может быть, она сама решила не подходить к нему, и он лишь изредка мельком видел ее в коридоре или во дворе, чему был очень рад.

Как-то вечером несколько дней спустя отец подстриг его, и ему пришла в голову мысль оставить состриженные волосы. Дэниел не знал зачем, не мог сказать, что на него нашло, но как только эта мысль мелькнула у него в сознании, она тотчас же окрепла, превратилась в необходимость, стала важной, и после того как отец закончил его стричь и выбросил газеты, которые были расстелены на полу под стулом, Дэниел тайком прошел на кухню, достал из мусорного ведра смятую бумагу с завернутыми в нее волосами и принес все к себе в комнату.

На протяжении следующей недели он собирал другие вещи: использованные ватные прокладки, выброшенные зубочистки, персиковые косточки, куриные кости, кожуру от яблок. Это стало какой-то манией – поиски определенных предметов, и хотя Дэниел никогда не мог точно сказать, что ищет, он сразу же узнавал это, когда находил.

Дэниел понимал, что ему нужно собрать все отдельные части и соединить их вместе, образовать единое целое, соорудить фигурку, которая будет служить талисманом, защищающим от… От чего?

Он не знал, но продолжал работать над фигуркой каждый вечер перед сном, добавляя новые приобретения, подправляя работу утром. Дэниел уничтожил фигурку сразу же, как только закончил ее. Он до самого конца, до тех пор, пока не добавил самые последние детали, не замечал, что именно делает, но когда увидел выражение лица фигурки, увидел ее зловещую позу, угрожающую структуру, он тотчас же сообразил, что создал не талисман, оберегающий от чего-то, а фигурку, призванную что-то притягивать.

Притягивать что-то плохое.

Именно этого хотели от него Донин, ее отец и дом, и он тотчас же разорвал и разломал фигурку, выбросил детали в бумажный мешок, вынес его во двор и сжег.

Ночью Дэниел услышал приглушенные голоса. К нему в комнату зашел отец и встревоженно сказал, чтобы он не вставал с кровати, даже если захочет в туалет, до тех пор, пока завтра утром не взойдет солнце.

Дэниел описался впервые после детского сада, но ему не было стыдно и никто его за это не ругал. Когда он вошел в обеденный зал на завтрак, то услышал обрывок разговора, который закончился, как только он появился в дверях.

– И что мы будем делать? – Это сказала мать.

– Мы ничего не сможем сделать. Они вернулись. – Это сказал отец.

Ночью родители снова сказали Дэниелу не вставать с кровати, однако что-то заставило его ослушаться; он бесшумно подкрался к двери, осторожно приоткрыл ее и выглянул в коридор.

Она появилась из теней, маленькая коренастая фигурка из пыли и волос, газетных вырезок и изоленты, хлебных крошек и ворса. Всего того, что можно собрать на полу под шкафом. Это был живой двойник той неживой фигурки, которую смастерил и тотчас же уничтожил сам Дэниел.

Дэниел застыл в дверях своей комнаты, не в силах даже сделать вдох, наблюдая за тем, как отвратительное создание движется по коридору в противоположную сторону.

В спальню родителей.

Дверь их комнаты открылась. Закрылась.

– Нет! – крикнул Дэниел.

– Дэниел? – послышался снизу голос отца.

Значит, родители еще не поднялись наверх! И эта тварь, чем бы она ни была, им не угрожает.

Его захлестнуло, затопило настолько сильное облегчение, что у него обмякли мышцы. Он направился налево, к лестнице, но тут из родительской спальни послышался грохот. Что-то упало.

Раздался сдавленный крик.

– Мама! – воскликнул Дэниел, бросаясь к спальне.

– Дэниел! – взревел находящийся внизу отец.

С первого этажа донеслись его тяжелые слоновьи шаги, но Дэниел не мог, не хотел ждать. Бросившись по коридору к спальне родителей, он распахнул дверь.

Создание находилось на кровати.

Мать, раздетая, билась и брыкалась, спасаясь от твари, которая силилась забраться ей в раскрытый рот. Дэниел завопил, призывая на помощь отца, завопил во всю мощь своих легких, но он не мог оторвать взгляд от кровати, где мать сначала пыталась выдернуть фигурку изо рта, затем начала яростно колотить себя по лицу, стараясь ее выгнать. Дэниел понимал, что должен что-то предпринять, но не знал, что именно, не имел понятия, чем помочь матери, и тут, прежде чем он смог стряхнуть с себя оцепенение и начать действовать, его отец, с громким топотом пробежав по коридору, ворвался в комнату и бросился к кровати.

Ноги фигурки уже исчезли у матери во рту.

– Помоги мне! – распорядился отец. Подняв мать, он стал хлопать ее по спине. – Помоги мне!

Дэниел не знал, что ему делать, не знал, чем помочь, но он поспешил к отцу. Тот заставил его держать мать за руки, а сам попытался засунуть пальцы ей в рот и вытащить тварь.

Лицо матери уже стало синим, а слабое свистящее дыхание, вырывавшееся изо рта, затихло. Широко раскрытые глаза смотрели невидящим взором прямо перед собой, и лишь движение губ, открывающихся и закрывающихся, открывающихся и закрывающихся, как у рыбы, указывало на то, что она еще жива.

Издав безумный крик, первобытный рев, наполненный яростью и болью, отец схватил мать за талию, перевернул ее вниз головой и, удерживая за лодыжки, принялся бить коленом по спине, пытаясь прогнать сделанную из мусора тварь.

Все было тщетно. Мать умерла у них на глазах, не попрощавшись, не выразив последним словом свою любовь, но беззвучно раскрывая рот, будто вынутая из воды рыба, корчась и судорожно дергаясь.

Следующая неделя прошла как в тумане. Сплошным потоком приходили и уходили врачи, полицейские, сотрудники похоронного бюро и другие люди в форменных мундирах и штатском. Было осуществлено вскрытие тела матери, и Дэниелу хотелось спросить, обнаружили ли у нее внутри чудовище из мусора, но ему сказали, что причиной смерти явилась сердечная недостаточность, и он рассудил, что тварь или выбралась изо рта, или просто рассыпалась внутри организма.