Третья — федеративная Европа, в которую войдут части Германии, но в которой будет достаточно влияния других стран для удержания Германии на своем месте.

Если не будет настоящей европейской федерации и если Германия восстановится как сильное и независимое государство, то стоит ожидать еще одной попытки немецкого доминирования. Если же не будет настоящей европейской федерации и если Германия не восстановится как сильная и независимая страна, то мы спровоцируем русское доминирование, поскольку неорганизованная Западная Европа не сможет бесконечно противостоять организованной Восточной Европе. Единственная здраво обнадеживающая возможность избежания одного из двух зол — некая форма федерации в Западной и Центральной Европе.

В марте 1946-го Черчилль выступил в Фултоне, в Вестминстерском колледже. Он произнес знаменитую речь о «железном занавесе». Он назвал ее «Мир во всем мире»[125]. Он помог изменить взгляд западных стран на восточные, коммунистические. Он язвительно говорил:

Никто не знает, что именно Советская Россия и коммунистические международные организации намерены делать в ближайшем будущем или каковы рамки, если такие существуют, их стремлений к экспансии и их привлекательности…

…На континент — от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике — опустился железный занавес. За той чертой все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София — все эти знаменитые города и их население находятся в советской сфере и все так или иначе подчинены не только советскому влиянию, но и во многих случаях всё растущему контролю Москвы.

Многие аналитики считают его речь началом холодной войны.

В марте 1947 года Доктрина Трумэна обещала «поддерживать свободные народы, которые сопротивляются попыткам подчинения со стороны вооруженных меньшинств или внешнего давления». Он стремился удержать Грецию и Турцию от того, чтобы они стали коммунистическими. Его политика применялась в глобальном масштабе. Он инициировал стратегию Государства национальной безопасности в Америке.

Последовало учреждение НАТО. Так же как и писал Кеннан. Мир долго не длился. Трумэн напал на Северную Корею. Ниже об этом больше.

В апреле 1950-го вышел Меморандум № 68 Национального совета безопасности совместно с Государственным комитетом обороны под руководством Поля Нитце[126] о сдерживании Советской России. В подстрекательском стиле было сказано о враге, «отличном от прежних кандидатов на гегемонию… вдохновленном новой фанатичной идеей, противоположной нашей, ввести абсолютную власть над всем остальным миром».

Заявлялось, что Америка разом стала единственной глобальной сверхдержавой. Вторая мировая опустошила Россию. Потребуются многие годы, чтобы вновь восстановить нормальность. Она никому не угрожает.

«Тайная история корейской войны»[127] Ифа Стоуна излагает мнение, существенно отличающееся от всенародно принятого. В 1952 году соучредители Monthly Review Лео Губерман и Пол Суизи писали во введении: «Эта книга… рисует совсем иную картину корейской войны — такую, что фактически расходится с официальной версией почти по всем пунктам». Расследование Стоуном официальных несоответствий привело его к «полномасштабной переоценке всей войны».

Издатель Клод Бурде написал собственную статью под заголовком «Корейская загадка: борьба с фантомом?», заявив: «Если тезис Стоуна соответствует реальности, мы являемся свидетелями величайшего мошенничества во всей военной истории». Это «не вопрос безвредного мошенничества, а ужасный маневр, в котором обман сознательно используется, чтобы блокировать мир всегда, когда это возможно».

Стоун назвал это международной агрессией. Губерман и Суизи с ним согласны. В августе 1951-го они сказали: «Мы пришли к выводу, что президент Южной Кореи Синман Ри умышленно провоцировал северокорейцев в надежде, что они ответят, перейдя параллель войсками».

Он делал это с благословения Трумэна. Многочисленные южнокорейские провокации дали ему предлог для войны. Погибли миллионы. Северные области были превращены в руины. Последовали дальнейшие войны. «Северяне, — говорили Губерман и Суизи, — хотели единой Кореи, а не войны». Они «попали прямо в ловушку». Трумэн полностью воспользовался преимуществом. Он разжигал конфликт.

Считается, что Стоун сказал: «Мы говорили, что мы собирались в Корею, дабы вернуть статус-кво, но когда американские армии достигли 38-й параллели, они не остановились. Они продолжали двигаться, так что должно было быть что-то еще. Должна была быть другая программа, и какой же она может быть?»

Так же он потом узнал об инициировании Вашингтоном войн в Юго-Восточной Азии и других. Постоянная война — вот официальная политика США. А сдерживание России продолжается и сегодня. Больше об этом чуть ниже.

После Второй мировой план Маршалла (программа восстановления Европы) мало что имел общего с так называемыми масштабными жестами американской благотворительности. Экономист Уолт Ростоу помогал воплощать план. Он назвал его частью «наступления для усиления областей, все еще находящихся вне хватки Сталина». В декабре 1947 года тогдашний заместитель госсекретаря по экономическим вопросам Уильям Клейтон заявил, что если бы помощь предоставлена не была, «“железный занавес” мог сдвинуться на запад по меньшей мере до Ла-Манша». В то время, когда обсуждалось воплощение плана, он сказал, что Америка «держит в своих руках мощное оружие приостановки помощи, если вопреки нашим ожиданиям какая-либо страна потерпит неудачу и не оправдает наших надежд». Глава Бюро экономической стабилизации Честер Боулз был откровенен, сказав: «Настоящий повод для плана Маршалла — содействие американской системе на будущее».

План получил название по имени популярного генерала Джорджа Маршалла. После войны популярность Трумэна резко упала. Если назвать его имя, возникал риск общественного гнева, достаточного для того, чтобы получить отказ конгресса. И в игру вошел Маршалл. Он озвучил план. Он говорил хитрые речи. Он лицемерно заявил, что план был в том, чтобы «облегчить голод, нищету, отчаяние и хаос». А дело было в спасении капитализма от коммунизма и сталинского влияния.

Сдерживание России остается официальной политикой США. Это просто возврат назад в будущее. Холодная война никогда не кончалась. Она изменила форму. Путин — неприятель номер 1. Его очерняют более интенсивно, чем руководителей советской эры. В 2007-м, во время его первого президентского срока, министр иностранных дел Сергей Лавров обсуждал сдерживание России, сказав:

Сам вопрос сдерживания России — это проявление инстинктов прошлого и свидетельствует не столько об отсутствии воображения, сколько о том, что для некоторых после окончания холодной войны почти ничего не изменилось. Эти люди предлагают в наше время внедрить давным-давно сложившуюся в западном альянсе структуру международных отношений. Мотивы, которые диктовали политику сдерживания, чувствуются и на новом историческом этапе[128]

«Какую Россию надо сдерживать? — спрашивал он. — Какова может быть цель «сдерживания России» сегодня?»

Россия отказалась от имперской идеологии и других «великих планов» в пользу прагматизма и здравого смысла. Как можно сдержать страну, которая перенесла акцент на внутреннее развитие и теперь достигает замечательного прогресса? Укрепление России через