– Не за что! – искренне улыбнулась врач. – Это моя работа. А вот ты – молодец! Не вредничала, слушала меня. А барышню какую всем родила! Так что ты, мамочка, пока отдохни. А я выйду к твоим родным. Расскажу им все новости о тебе и о вашей девочке.

Погладив ее по руке, Оксана Михайловна вышла из зала. Обессиленно положив голову набок, Лена закрыла глаза. Такой уставшей она не чувствовала себя еще никогда.

– А вот и мы! – услышала она звонкий голос детского врача. – Здоровенькая девочка! Вес – три сто. Рост – пятьдесят один сантиметр.

Быстро повернув голову, Лена открыла глаза. Рядом стояла врач с младенцем на руках. Ее дочь! Туго завернутая в плотное жаккардовое покрывальце, перед ней была копия ее Гриши. От неожиданности Лена даже вздрогнула. У девочки был тот же раскосый разрез глаз, такие же пухлые, красивой формы губы. Маленькие, плотно прижатые ушки. А какие у нее были длинные, изогнутые ресницы! Точь-в-точь как у Гриши! Только цвет глаз – сине-голубой, да русый, еще влажноватый чубчик. Никогда в жизни Лена не видела более красивого ребенка! Казалось, что на землю опустился ангел, такой прекрасной была ее маленькая дочь! Внимательно, даже сосредоточенно глядя на свою маму, девочка все время, словно дразня, высовывала маленький розовый язычок и тихо сопела.

– Бери! – сказала врач и протянула ей девочку.

Бережно, как бесценный божественный дар, Лена взяла дочку на руки. Затаив дыхание, поднесла к себе и нежно поцеловала в щечку.

– Доченька моя, – упоительно протянула она, – Наташенька! Будь счастлива, мое солнышко!

Облегченно вздохнув, Лена прижала ее к груди и тихо заплакала.

Прошло полгода. Это было самое счастливое время в жизни Елены. Никакие из тех событий и чувств, которые она пережила ранее, не могли сравниться с радостью материнства. Видеть, обнимать, целовать и кормить собственного ребенка было для нее настоящим блаженством. Ничего на свете не было прекрасней этой беззубой улыбки, нежного прикосновения к груди, милого детского лепета и первого радостного «агу»!

Забыв обо всем на свете, молодая мама полностью отдалась дочери. Казалось, все остальное для нее отошло на задний план. Слушая наставления врачей, Лена упорно кормила малышку грудью. Все первые прикормки молодая женщина готовила только сама. Никаких магазинных смесей она не признавала. Строго по расписанию они ходили гулять. А как они любили купаться! Поддерживая Наташеньку за спинку, Лена с наслаждением смотрела, как та, хитро глядя на нее, поднимает рученьку вверх и с размаху бьет ладошкой по воде. А как малышка смеялась! Как весело, задорно, почти как у папы, у девочки блестели глаза! А как Наташка спала! Как сладко, раскинув ручки, она улыбалась во сне. От этого зрелища просто невозможно было оторвать глаз!

Склонившись над детской кроваткой, Лена подолгу любовалась своей крошкой. Не следуя западной моде на подгузники, молодая мама старательно выстирывала пеленки, распашонки и ползунки. Гладила она тоже все. Даже участковая врач говорила, что это ни к чему. Но в этом плане Лену было трудно переубедить. Для дочери она не жалела ничего, тем более своих сил.

В благодарность за мамины старания Наташа росла спокойным ребенком, спала и ела хорошо. К своему полугодовому юбилею девочка весила почти восемь килограммов. Опираясь на подушку, Натка могла сидеть. Правда, оставить ее одну Лена уже не могла. Как только малышка видела, что мама выходит из комнаты, она сразу же куда-то ползла, легко, словно неваляшка, переворачивалась со спины на живот. Внимательно слушая, что ей говорят, девочка пыталась что-то по-своему отвечать. Правда, пока она произносила только одно слово: «ня». Так она говорила тому, кто к ней приходил. Протягивая ручки вперед, она жалобно просила, чтобы ее взяли на руки. «Ня» означало «возьми меня».

А как девчушка радовалась, когда слышала голос Палладина! Переступая порог квартиры, Владимир еще из коридора кричал:

– А где там моя Наташка?! Что делает моя девочка? Спит или ждет меня?

От этого голоса малышка взволнованно размахивала ручками и так дергала ножками, что деревянная кроватка ходила ходуном. Не меньше, чем маму, девочка любила его. А Палладин, как и обещал, был идеальным отцом.

С первого дня, как только Наташеньку принесли из роддома, муж заботился о ней как о родной. Жалея Лену, он вставал к девочке по ночам, гладил пеленки, варил кашку, гулял. С наслаждением и даже трепетом Владимир носил Натку на руках. Столько счастья в его глазах раньше Лена никогда не видела. Он ее просто обожал! Обхватив ладонями маленькие ножки девочки, он прижимал их к своим губам и целовал. Весело, словно пушинку, подхватывал ее за ручки и подкидывал вверх. А как искренне, уверенно Палладин рассказывал своей матери о том, что у Наташеньки ее брови, теще говорил, что у внучки ее разрез глаз, отцу врал, что у дочери его мудрый лоб, а тестю доказывал, что взгляд Натки точь-в-точь как у ее деда. И только характер, добрый и мягкий, был у девочки от ее мамы – и в этом ему не приходилось кривить душой.

Глядя на то, как Владимир заботится о ней и ее дочери, Лена испытывала чувство вины. Как и обещал, муж ее ни в чем не подвел. Делая все, чтобы доказать свою преданность, Палладин терпеливо ждал от нее ответных чувств. А ведь с тех пор, как они поженились, прошел целый год. И ни разу за все это время он не взял ее силой, не позвал к себе. Все так же, целуя в щечку, Владимир дарил ей цветы и, тяжело вздыхая, забирал на ночь свою постель. Он верил: настанет день – и жена сама его позовет.

Да и Лена понимала – вечно так продолжаться не может. Даже ангельскому терпению Палладина может прийти конец. То, что она его не воспринимала как мужчину, Владимира, безусловно, обижало. А это несправедливо. В конце концов, он симпатичный молодой человек, отличный семьянин. Он бесконечно предан ей и ее дочери. Он любит их! Лена понимала, что она должна решиться: либо стать по-настоящему мужней женой, либо уйти. Владимир не может быть вечной нянькой. Он заслуживает любви. И он это уже доказал. Поэтому, несмотря на то что Палладин так и не вызвал в ней ответных чувств, Лена решила: она обязана быть с ним.

Случай не заставил себя долго ждать.

Радостно, с тортом, шампанским и даже шарами родители праздновали день рождения дочери, которой исполнилось полгода. Вечером в доме Палладиных-младших собрались гости. Поздравить именинницу пришли только родные. Сидя в манеже, Наташа с интересом рассматривала подаренные ей игрушки. Тихо посапывая, малышка хватала то погремушки, то матрешку, то зайчика, то собачку. Умиляясь на ребенка, гости уселись за стол. Нахваливая хозяйку, все хорошо выпили и закусили. Одно за другим звучали поздравления, гости по очереди поднимали бокал за Наташеньку, за ее маму, за папу, за дедушек и бабушек.

Праздник медленно подходил к завершению. Гости засобирались домой. Неожиданно, налив коньяка, Палладин-старший постучал вилкой по бокалу. За столом все замерли. Обведя присутствующих строгим, пронизывающим взглядом, Андрей Владимирович поднялся.

– Дорогие друзья! Сегодня у нас действительно настоящий праздник! Нашей внучке исполнилось полгода. Спасибо вам, дети, за нашу дорогую девочку! Пусть наша Наташенька растет счастливой и здоровой! Сегодня мы все поднимали тосты за нашу именинницу и за ее родных. Но почему-то никто не произнес тост за того, кого Натали, наверное, очень скоро будет не хватать. Предлагаю, заканчивая этот прекрасный вечер, выпить за братика Наташеньки. Можно и за сестру. Короче, чтобы эта прекрасная крошка была не одна!