уступить и, связавшись с комендантшей женского общежития, она убедительно попросила оную сообщить княжне о том, где ее ожидает отец.

Я пока что оставался сторонним наблюдателем, намеренный встрять в семейные разборки лишь в самом крайнем случае. Призрачная надежда на то, что Маргарита Артуровна убедит Императора в первостепенной важности магической клятвы, всё еще оставалась. Обстоятельства непреодолимой силы — так их, обычно, называли. И чтобы устроить подобный форс-мажор, Полиночке пришлось проявить чудеса наглости, ловкости и изобретательности. Хотя бы за это перед девушкой можно было снять шляпу и признаться: «Уделала самого государя, мое почтение».

Княжна не заставила себя долго ждать, несмотря на то, с каким завидным упорством избегала разговора с отцом. Остановившись перед дверью, блондинка с неподдельной грустью взглянула на меня, сдвинула брови, наморщила лоб и только после этого вошла в кабинет. Как будто на эшафот поднялась в ожидании казни.

— Вот вы где, Аполлинария Львовна, — обошелся мужчина без теплых приветствий.

— Доброе утро, отец, — неожиданно для меня, степенно произнесла девушка. — Надеюсь, ваш путь из Москвы был легок.

— Мой путь из Москвы был омрачен лишь самой причиной его совершения. И вам, юная леди, как никому другому, должно быть известно, насколько эта причина серьезна.

— Да, отец.

— Подделка государственных документов, самовольный уход из дворца, создание аварийной ситуации на скоростном шоссе, введение гвардейцев рода в заблуждение…

— Да, отец, — повторила она.

— Понимаешь ли ты, чем это всё чревато?

— Да, отец. Своим поведением я подставила и вас, и матушку, и дражайших своих братьев и сестер. Готова понести любое наказание, которое вы посчитаете нужным.

Я слушал, ловил каждое слово, изумленно хлопал глазами и совершенно не узнавал эту нахальную девицу. Мало того, что она стоически выслушивала нотации в свой адрес, так еще и отвечала на них с кротостью, ранее, как мне самому казалось, ей не присущей.

Посему выходит, что обучена Полиночка была по совести, как и полагается девушке ее статуса. И держаться с достоинством, и говорить она умела не хуже любой другой аристократки. Но с небольшой оговорочкой: исключительно в присутствии своего отца. Или я еще чего-то не знал о ней? Она настолько напугана? Или же просто подмазывается, чтобы заслужить прощение?

— Нас ждет долгий разговор, Аполлинария Львовна, но не здесь. Я считаю, у нее достаточно уважительная причина для того, чтобы получить отгул на завтрашний день, — обратился Император уже к ректорше.

— Да, разумеется, — отозвалась та. — Преподаватели будут оповещены. А также крайне огорчены тем, что девочка пропустит так много важного материала.

— Был рад увидеть вас в добром здравии, Маргарита Артуровна, — довольно холодно ответили ей.

— И вам доброй дороги, Ваше императорское величество.

Я едва успел отскочить от двери, когда ее открыли чуть ли не перед самым моим носом. Облокотился на стену, скрестил руки на груди и как бы между прочим проводил выходящих из кабинета отца и дочь взглядом.

— Вот и всё, Димитрий Павлович, — остановилась Полиночка передо мной, нежно улыбнувшись и потупив взгляд. — Видимо, не суждено нам провести вместе еще хоть пару дней…

Чего ты творишь, чертовка?!

Император в сопровождении трех гвардейцев обернулся, невольно становясь свидетелем душещипательной сцены разлуки двух влюбленных. Сцены, в которую меня вписали, предварительно об этом не оповестив!

Но это была далеко не верхушка айсберга, потому что княжна уверенно взяла меня за руку и прижала тыльную сторону моей ладони к своей щеке. Трепетно вздохнула.

— Дадут боги, свидимся, Димитрий Павлович! Я буду помнить вас всегда… — и, чмокнув меня в щеку, девушка отправилась к нахмурившемуся отцу, который уже сверлил меня хищным взглядом, как проходимца какого-то.

Что ж… Вот и настал момент встать на защиту своего доброго имени. Заодно и на защиту свободы Полиночки, раз уж на то пошло. Неплохо, когда княжна у тебя в неоплатном долгу, но еще лучше, если ее отец не посчитает тебя роковым совратителем.

— Доброе утро, Ваше императорское величество, — склонил я голову в почтительном поклоне, приблизившись к государю. — Хотел бы кое-что прояснить, дабы не возникло неудобных мыслей в отношении меня и…

— Димитрий Павлович? — изогнул мужчина густую бровь. — Сын моего доброго друга Павла Платоновича Гордеева? Вот уж не ожидал, что вы станете одним из кандидатов на руку и сердце моей дочери.

Твою ж маму… Неудобно как получилось-то.

— К слову, далеко не худшим из них, — неутешительно добавил он, и я готов был матюгнуться прямо сейчас, но терпение — одна из благодетелей королей. Или аристократов, если брать в частности мой случай. — Я был бы не против пообщаться с вами в более непринужденной обстановке, но, к сожалению, не располагаю необходимым для этого временем. Пока что.

— Счел бы за честь с вами побеседовать, — ответил ему, дежурно улыбнувшись.

— Тогда сообщу Павлу Платоновичу, когда смогу совершить к вам визит. Учитесь прилежно, молодой человек. Знание — сила.

— Именно так, — кивнул.

А когда он направился дальше по коридору, Полиночка глянула на меня с прищуром, свела большой и указательный пальцы вместе, закруглила их и едко прошипела мне в лицо:

— Знаешь, Гордеев… Это не о’кей. Это очко!

— Аполлинария Львовна! — окликнули ее, и в мгновение ока девушка вернула себе гримасу легкой грусти. Махнула мне ручкой и летящей походкой устремилась за отцом.

Вот же «повезет» кому-то с женой. И я всё еще лелеял надежду, что не мне. Какой же я, мать его, оптимист… диву даюсь.

— Уже уходите? — просунул я голову в кабинет, наблюдая за тем, как ректорша задвигает кресло и одновременно закидывает дамскую кожаную сумку на плечо.

— Сегодня же выходной, Гордеев. А ты думал, что я буду здесь весь день? — улыбнулась она уголками губ. — Если у тебя есть вопросы касательно нашего соглашения, то утром мы уже всё обсудили с остальными.

— Тогда касательно второго нашего соглашения, — не спешил я уходить, и женщина выжидающе уставилась на меня. — Я бы хотел обучаться на ментальном факультете официально.

— Здравое решение, — похвалила Маргарита Артуровна. — Ни к чему плести лишнюю паутину, когда она и без того слишком запутана. Молодец. А теперь меня ждут дела, — прошла она мимо меня, заперла кабинет на ключ и направилась в сторону лестницы, виляя бедрами.

— Артефакт… — начал было я, и женщина резко остановилась. — Для чего он вообще был нужен? Что он делает?

— Артефакт? — сухо переспросила она, повернувшись ко мне вполоборота. — Какой такой артефакт, молодой человек?

— Никакой, — быстро понял я намек. — Так, мысли вслух.

Она покинула этаж, цокая каблуками, да и мне тут уже нечего было делать. Игорный клуб накрыли, непоседливую княжну увезли во дворец, лидера нашей птичьей шестерки второй раз