— Ла-ла-ла! — насмешливо прошелестело эхо и угасло среди тюков и ящиков.

Никого здесь нет. Надо идти обратно, за Щуром. А потом — дальше в подвалы. Папа (который Николас) говорил, что тут целый подземный город. Геля жалко всхлипнула и привалилась к решетке. Миленькие, бедненькие Силы Зла, одни, в темноте, среди ужасных крыс!

Вдруг кончики пальцев щекотнуло легкое прикосновение. Крыса! Геля, отдернув руку, взвизгнула.

В ответ послышалось капризное, обиженное мяуканье — так кошки обращаются только к людям, когда хотят пристыдить их, и по гимназическому фартуку взобрался кто-то маленький, теплый и мягкий.

— Киса! Киса моя, мусечка, лапочка! — Не веря своему счастью, Геля гладила шелковистый затылок, остренькие ушки. — Миленькие мои, хорошенькие Силы Зла!

Кошка, не переставая возмущенно жаловаться, взобралась выше и крепко вцепилась передними лапами в плечо девочки, и Геля поспешила прочь из подвала.

Солнце выплеснулось ей в лицо потоком слепящего света, так что она задохнулась и зажмурилась.

— Нашла! Гляди, Рашидка, нашла-таки! — радостно зазвенел голос Щура.

— Да! — Геля счастливо рассмеялась, а кошка, наоборот, прижала уши и зашипела на мальчишку, оскалившись, как маленькая горгулья. — Только, пожалуйста, не кричи, ты ее пугаешь.

— Что ж за народ вы, барышни? — улыбнулся Щур. — Поглядите на нее — обратно слезы!

— Я от радости, от радости, — сквозь смех всхлипнула Геля. — Щур, миленький, хорошенький, спасибо! И вам спасибо, Рашид… извините, не знаю вашего отчества…

— Каримович. — Дворник приосанился, вытянув тощую шею.

— Благодарю вас, Рашид Каримович! — От полноты чувств она сделала парадный реверанс, которым принято было приветствовать только самое высокое гимназическое начальство, еще раз выдохнула «спасибо» и бегом припустила к дому.

Ранец тяжело бухал по спине, шляпка слетела и повисла на лентах, на руках тугим комочком свернулись Силы Зла — похоже, кошке не очень-то нравилась эта скачка, но Геля не могла идти спокойно, радость толкала ее вперед, несла как на крыльях.

Дома ее поджидали. Геля еще бежала по лестнице, а Аннушка уже распахнула дверь и, свесившись через перила, нетерпеливо спросила:

— Ну, что экзамен?

— Сдала, сдала! — воскликнула девочка. — Аннушка, Силы Зла нашлись!

— Мамоньки мои! Василь Савельич! Василь Савельич! — во всю глотку завопила Аннушка и бросилась обратно в дом.

— Что стряслось, Анна Ивановна? Что вы кричите, как больной слон? — послышался из столовой голос доктора.

— А вот что! — Запыхавшаяся Геля ввалилась в столовую. — Папочка, она нашлась!

— Силы Зла? Ты нашла Силы Зла? — Доктор содрал с носа пенсне, протер платком и взгромоздил обратно. — Ты не ошиблась, голубчик?

— Базиль, что ты говоришь? Ну как она могла ошибиться? — вступилась за дочь Аглая Тихоновна.

— Ай да Поля! Ай да молодец! Ведь никто не верил, а она все же нашла! — разливалась Аннушка.

— Мало ли в Москве черных кошек? Поля могла ошибиться! — упорствовал Василий Савельевич.

Девочка торжественно, как драгоценную вазу, передала доктору Силы Зла.

Но Силы Зла не были драгоценной вазой и от такой бесцеремонности разразились негодующим воплем.

— Точно она, — насмешливо заметила Аннушка, сложив руки на груди.

— Несомненно. Не-сом-нен-но! — отозвался доктор, стараясь удержать извивающуюся кошку. — Кто бы мог надеть на нее ошейник? Эта кошка никогда не отличалась, с позволения сказать, покладистым нравом…

— Да уж, от семи собак на распутье отгрызется, — проворчала Аннушка себе под нос.

Василий Савельевич ловко стащил с кошки ошейник и стал исследовать. Кошка обиженно сжалась у него в руках, бросая на всех присутствующих неодобрительные взгляды.

— Только посмотри, Аглаша! — воскликнул доктор через минуту. — Резиновый ошейник, без застежки, и надпись странная. Что бы это могло значить?

— Не вижу ничего особенного. Ты просто не бывал в зоологическом магазине Бланка, Базиль, — ответила Аглая Тихоновна и передала ошейник изнывающей от любопытства Аннушке. — Там продают и куда более странные вещи.

— Неужели? — удивился Василий Савельевич.

— Новомодный английский ошейник, и всего-то, — со знающим видом подтвердила Аннушка. — А резиновый — для гигиены. Уж вы, как доктор, должны бы понимать… Я такие сто раз видала. Не на кошках, понятно, на левретках…

— Дайте, дайте же и мне посмотреть, — не выдержала Геля и чуть не силой отняла ошейник у Аннушки.

И застыла.

Аннушка, без сомнений, врала — только чтобы уесть доктора. Ничего подобного она не могла видеть. Потому что это был никакой не ошейник. А браслет. Силиконовый браслет кислотного розового цвета, из тех, что продаются в лавочках для туристов. Вернее, будут продаваться лет сто спустя.

Браслет с надписью I love Moscow 2012.

К Розенкранцу Геля конечно же не пошла. Следующим был экзамен по алгебре, и девочка зубрила, не спуская с рук Силы Зла.

Кроме того, она собиралась лечь спать пораньше. Ей срочно надо было поговорить с Люсиндой Грэй. Только Фея могла объяснить, откуда взялся этот браслет.

Силы Зла мурлыкали без остановки, и с первой частью плана никаких проблем не возникло — Геля уснула даже раньше, чем собиралась.

Зато со второй…

В эту ночь Фея ей так и не приснилась. Не приснилась и на следующую, и через три ночи, и через неделю. Вероятно, снова подвел ее Slumbercraft, и в связи произошел сбой.

Хотя, возможно, волшебный аппарат Люсинды был ни при чем, а виновата как раз Геля. Вернее, не Геля, а экзамены. Ей приходилось столько всего учить, что даже ночью математические формулы и немецкие глаголы сильного спряжения настырно лезли ей в голову. «Если линия АВ равна линии DC, то линия EF…» — и так далее, и так далее, до тех пор, пока не наступит утро.

Где уж бедному сонолетику было пробиться через всю эту чушь? Но ведь и Геля не могла все бросить и выспаться! Тем более, что остался всего один экзамен.

И кто бы мог подумать, что человек способен всерьез ненавидеть каких-то там мертвых римских императоров? Однако после экзамена по истории именно это с Гелей произошло. Она всей душой возненавидела Нерона, Ульпия Траяна, Каракаллу, в общем, всю эту банду древних мертвецов. А также местного историка Ивана Демьяновича, хотя этот был жив и ни разу не император.