Я думаю, что любой поймет, что я поставил Джими во главе всех артистов, и я уверен, что мистер Пейдж не возражает. Мне нравилось работать с Пейджем. Он был великолепен. Он всегда был вдохновением и вызовом, потому что был очень требовательным и умным. Кстати, у них обоих было хорошее чувство юмора. Чувство юмора у Хендрикса было жестоким, едким, резким! Он подкалывал меня, а потом Ноэля, Митча или еще кого-нибудь. И его комментарии были хлесткими. Это просто никогда не прекращалось. И он всегда смеялся и над самим собой. Это был замечательный самоуничижительный юмор. Шутки в студии о музыке или внезапный запуск темы из Бэтмена только для того, чтобы сеансы оставались легкими. Пейдж вел себя не совсем так, но в студии он был очень забавным. Мы привыкли друг друга подкалывать.

Когда ты сейчас работаешь с другими артистами, всегда должен наступить момент, когда они чувствуют себя достаточно комфортно, чтобы подойти к тебе и спросить, каково это было – работать с Джими Хендриксом.

– Меня это никогда не раздражает, и это правда, что они ждут этого момента. И это нормально. Мне нравится. Что я обычно делаю, так это приношу фотографии. Знаешь, у меня есть огромная коллекция фотографий Джими, The Stones и Zeppelin тоже. И это обычно начало интересного разговора.

Это начало разговора на тему музыки?

– Иногда, но я не хочу, чтобы это повлияло на то, что они делают. С кем бы я ни работал, это должно быть их виденье. Я не хочу, чтобы это звучало так, будто мы пытаемся быть кем-то другим.

Если бы Джими был жив, как ты думаешь, какое бы музыкальное направление он выбрал? Чем мог заниматься сегодня?

– Я думаю, что он мог бы заняться саундтреками к фильмам. Посмотри на сегодняшний мир и на то, где он находится, с точки зрения технологий – Хендрикс был бы там прямо на передовой. Я мог бы увидеть, как он и Стив Джобс тусят вместе, ты понимаешь, что я имею в виду? Факт – его разум был настолько открыт для новых технологий, он любил их и мог бы увлечь все и вся тем, что он делал. Но я определенно думаю о кино, о визуальном мире. Потому что я всегда думаю о своем микшировании с точки зрения стереофонической живописи. Я никогда не мог даже приблизиться к уровню Джими с точки зрения того, на каком уровне был его разум. Его разум был подобен калейдоскопическому, гениальному вихрю, который вбирал в себя все. За ним даже в разговоре трудно было угнаться, потому что он уходил по касательной, болтая о всякой всячине. И я иду за ним, но, но, но я только что был здесь, а он уже там, понимаешь? Он был просто великолепен. У него всегда была очень визуальная музыка.

Как человек, который руководил огромным каталогом официальных релизов, которые были выпущены в течение десятилетий после смерти Хендрикса, можешь ли ты рассказать нам, как появляется так много свежего материала? И есть ли еще что-то впереди?

– Есть много часов материала. Слава богу, пленка постоянно крутилась. На протяжении многих лет мы находили невероятные вещи, которые никогда не звучали раньше. Помимо альбома у нас скоро выйдет и концертная запись, которая будет просто великолепна… У нас в библиотеке столько всего осталось. И достаточно денег, чтобы каждый год выпускать новый (лайв) альбом в течение следующих десяти лет.

Люди романтизируют его смерть. Они любят говорить о том, что Джими был таким плодовитым в своей жизни, потому что он знал, что у него было совсем немного времени, чтобы все это записать. А ты с этим согласен?

– Нет, это чушь собачья. Все это чушь собачья. Он любил записывать. Так и было. Точка. Конец истории. Это была его фишка. Студия была его вторым домом, понимаешь? Этот парень все время что-то создавал… Если вы творческая душа и у вас есть студия в вашем распоряжении, вы нажмете чертову кнопку записи, не так ли?

Какой бы была музыка Джими, если бы он выжил?

– У меня такое чувство, что он бы… он бы, конечно же, сделал свой собственный лейбл. Конечно же, он увлекся бы кино. Конечно, увлекался бы всеми этими замечательными технологическими вещами, которые нам нравятся. Мобильные телефоны, приложения, цифровые плагины. Он был настолько осведомлен о том, что происходит вокруг него технологически, что принял бы все это. Я думаю, он был бы медиамагнатом!

Ну, знаешь, охватывая все аспекты звука и музыки, сочиняя саундтреки к фильмам и продюсируя фильмы, вероятно. Тут уж ничего не скажешь…

Майлз был крут, настоящий крутой черный чувак. Когда он приходил к Джими в отель, он даже не зашел бы в комнату, потому что какой-то белый чувак подошел к двери.

Джими смеялся. Джими был настороже. Он уже привык иметь дело со старыми черными чуваками лет тридцати-сорока, которые учили его жизни. Парни с одним хитом, типа Кинга Кертиса и The Isleys, или коты типа Ричарда, без единого хита за сто лет.

Но тут появился Майлз: Майлз – легенда, мастер вуду, кот всех времен и народов. Мухаммед Али среди черной музыкальной магии, поимеет тебя одним взглядом. Джими в полной боевой готовности.

Джими пришел в джаз очень поздно. Просто не понимал его. На интервью он мог вспомнить Роланда Кирка, если это было необходимо. Но только потому, что Кирк был диким молодым чернокожим парнем, который играл на двух саксофонах одновременно, расхаживая по сцене, как слепой при пожаре. Роланд стал таким же известным, как и Джими, когда добрался до Лондона. Все глаза устремлены на меня, детка. И продолжай следить за мной!

Однако в последнее время Джими потихоньку кайфовал от Орнетта Коулмана, Джона Колтрейна, смешивая их с классикой, Бахом и Бетховеном, покупая дюжины пластинок за раз во время регулярных визитов в магазины пластинок в любом городе, в котором он оказывался. Носил с собой портативный проигрыватель везде: на гастролях, в машине, в гримерке. Джими вдыхал дым, выдыхая разноцветные облачка.

Джими впервые услышал о Майлзе от своего парикмахера в Нью-Йорке, Джеймса Финни. Джеймс специализировался на афро. Стажировался на 125-й улице, в самом шикарном салоне красоты Гарлема (постоянные клиенты: Дайанн Кэрролл и миссис Луи Армстронг). Решил, что у него хватит умений укладывать негритянские афро в шикарные прически, и теперь он работал только со своими: плетения, афро, пучки. И «волосы в стиле Дилана» Джими превратил в суперафро. Смело, дерзко.

Джеймс придумал название: «Жгучий объем». Не тот, который так любили белые цыпочки в мини-юбках. Это был мужской вариант. Как настоящее афро, но пышнее и выше, как небоскреб.

Майлз увидел прическу и попросил Джеймса сделать ему такую же. То есть сумасбродная женушка Майлза, Бетти, увидела волосы Джими, запала на них и рассказала Майлзу об этом, подталкивая его к переменам. Сними галстуки и костюмы от «Братьев Брукс», позаимствуй немного сексуальности в стиле Джими.

Бетти Мэбри была мостом между Майлзом и Джими. Бетти была горячей двадцатитрехлетней моделью с мечтами, принципами и способностью одним взглядом пригвоздить к месту. Для Бетти мужчины – простаки. Знаменитые мужчины, без разницы. Она уже была на сцене, выступала в гарлемском ночном клубе Cellar, изучала моду и актерское мастерство и намеревалась стать профессиональной певицей.