На фоне окна начали проявляться силуэты — три человеческиефигуры постепенно приобретали объем. Вытянулась рука, обернутая изображениемМики. Казалось, это мумия, покрытая поверхностью уолл-скрина.

Фриц крепко обнял Айю и потянул ее к дверям.

— Секундочку! — воскликнула она. — Посмотрите на них!

Фигуры, постепенно отделявшиеся от экрана, не были похожи надолговязых гуманоидов. Они были высокого роста и крепкого телосложения. Вследующее мгновение они вошли в комнату — безликие и все еще сохранявшиефактуру и краски экрана. Смарт-материал словно покрыл их с головы до ног.

— Пикселекожие, что ли? — оторопело прошептала Айя.

Трое незнакомцев двигались с изяществом хищников. Расцветкаих тел с каждым мгновением угасала и вскоре с тала тускло-серой.

— Нет, — выдохнул Рен. — Просто они в костюмах-невидимках.

Самый высокий из троих поднял руку и снял с лица слой серогокамуфляжа. Перед изумленными взорами Айи, Хиро, Фрица и Рена предстало лицо,наделенное холодной, высокомерной красотой. Угольно-черные глаза с волчьимразрезом, скулы, покрытые движущимися татуировками, острые, хищные черты лица.

Она была самым знаменитым человеком в мире.

— Меня зовут Тэлли Янгблад, — сказала она. — Прошу прощенияза вмешательство, но ситуация чрезвычайная.

Конечно, в школе Айя изучала все, что было известно про«резчиков».

Давным-давно в том городе, откуда была родом Тэлли Янгблад,придумали особую разновидность Красавчиков и красоток — жестоких, безжалостных,смертельно опасных в отличие от милых и безвредных пустоголовых. Изначальночрезвычайники были задуманы для обороны города, для борьбы с беглецами иподдержания порядка. Но постепенно они превратились в некую тайную группировку,и каждое очередное поколение чрезвычайников вносило изменения в последующее. Вчем-то они были похожи на сорняки, растущие бесконтрольно. Чрезвычайникисмотрели свысока на всех, кто не относился к их клану, кто не был особенным.Они мечтали управлять всем миром. В итоге они захватили власть в своем городе иразвязали войну в Диего.

Тэлли и ее друзья тоже были чрезвычайниками — особым отрядомпод названием «резчики». «Резчики» были молоды и независимы. Они каким-тообразом додумались до того, как изменить свое сознание. Они восстали против злобнойпредводительницы чрезвычайников, освободили свой город и спасли Диего. А потомони распространили свободомыслие, названное реформой «Чистый разум», по всейпланете, и эпоха Красоты закончилась навсегда.

Айя стояла перед Тэлли и смотрела на нее, охваченнаясвященным трепетом. Эта девушка сотворила ее мир. Сетевые каналы, технари,слава — все самое важное для Айи стало следствием реформы.

Она смотрела на лицо Тэлли — такое знакомое, но такоестранное, и у нее слегка кружилась голова.

Прежде всего, когда в школе им рассказывали о Тэлли, онаникогда не выглядела пугающей. А теперь Айя увидела ее длинные и острые ногти,черные зоркие глаза, как бы сверлящие всех насквозь. Теперь Тэлли была на тригода старше, чем во время проведения реформы свободомыслия. Ей было околодвадцати лет, и жила она где- то в лесной глуши, оберегая природу от экспансиигородов. Пожалуй, она выглядела несколько диковато. Длинные прямые волосы,татуировки, выгоревшие на солнце, смуглая кожа.

Айя высвободилась из объятий Фрица и скованно поклонилась,надеясь, что английский ее не подведет.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, Тэлли-сама.

— Вообще-то меня зовут Тэлли Янгблад.

Айя снова поклонилась:

— Прошу прощения. «Сама» — это почтительное обращение.

— Блеск. Еще один культ в мою честь. — Тэлли округлилаглаза. — Как раз то, что крайне необходимо миру.

Айя услышала смех. Еще двое «резчиков» — парень и девушка —сняли капюшоны с масками и обнажили лица, такие же красивые и жестокие, как уТэлли, и тоже украшенные подвижными татуировками. «Резчики» зорко и пристальноосмотрели комнату, не переставая улыбаться. Похоже, происходящее их забавляло.

— Меня зовут Айя Фьюз.

Тэлли не поклонилась в ответ. Она рассмеялась.

— Ясное дело. Похоже, ты известна всем в этом городе. Ихватит уже кланяться!

— Я... Прошу прощения, — кивнула Айя.

Ей хотелось, чтобы кто-то еще вступил в разговор, но Хиро,Рен и Фриц так же оторопели, как она.

Трое «резчиков» начали ходить по квартире и проверятьостальные комнаты.

— Кто-нибудь еще пытался сюда проникнуть? — спросила Тэлли.

— Нет, — ответила Айя. — Это очень надежное здание.

— Угу, мы заметили. Мы проникли сюда за десять секунд, —фыркнула вторая девушка-«резчик», — Кстати говоря, ты именно так поняла слово«спрятаться»? Там не меньше пятидесяти аэрокамер!

— Мы пытались спрятаться, но в последние часы мой рейтинглица поднялся очень высоко.

Девушка непонимающе уставилась на нее. Похоже, не уловиласмысла в словах Айи.

— Рейтинг лица? Это что же, означает, что ты — важныйправительственный деятель? Не слишком ли ты молода для этого?

— Нет. Рейтинг лица — это показатель... репутации.

Девушка обвела взглядом квартиру и спросила:

— Ты действительно здесь живешь? Не стоит удивляться тому,что города расширяются. Все еще уродка, а у нее пять комнат — как вам этонравится?

— Я живу здесь, но не каждому уродцу так...

Айя умолкла. Она с трудом подбирала слова. Хиро был прав.Тому, кто не вырос в их городе, трудно было осознать суть репутационнойэкономики. К тому же сейчас было не лучшее время для долгих объяснений.

— Вы... Шэй-сама! — воскликнул Фриц, и его быстро мерцающиеайскрины погасли. Он прошептал по-японски: — Рейтинг лица двести четырнадцать,в основном: из-за упоминаний на уроках истории.

Айя кивнула. Как же она сразу не узнала Шэй? Все «резчики»были знаменитостями. Некоторым из них даже поклонялись адепты особых культов,но Айя этими культами никогда не интересовалась.

— Примите мои извинения, Шэй-сама, — сказала Айя. — Я неслишком сильна в новейшей истории.

Тэлли и парень, ее спутник, рассмеялись. Шэй вздернулабровь. Айя почувствовала, что краснеет, как девчонка, подошедшая к звезде заавтографом.

— Не переживай, — успокоила ее Шэй — И меня этим словечком —«сама» — тоже не называй.

— Ага, — фыркнула Тэлли,- она предпочитает, чтобы ееназывали «босс».

— Я тоже по тебе скучала, Тэлли-ва, — язвительно выговорила Шэй.

— Ничего не понимаю, — признался Фриц.