– Вчера был день, подходящий для заклинания змей…

Маг-ветеринар встрепенулся:

– Именно! Мы как раз вчера начали проходить змей и ящериц.

– Ну? – ректор не сводил с пра Добраша выцветших водянистых глазок, и было в его лице что-то такое, отчего экзорцист покрылся холодным потом.

– Я…э-э…не думаю, – почти проблеял он.

– А вы не думайте, вы отвечайте. Да или нет?

Последние слова он почти выкрикнул, и экзорцист разве что воинский салют не отдал.

– Никак нет! – также четко откликнулся он.

– Что «нет»? Что означает это слово в ваших устах?

– Нет – в том смысле, что, насколько я слышал, там не было ничего подобного. Ни пентаграммы, ни…вообще ничего! Такое впечатление, что некроманта спугнули, и он не успел довести дело до конца.

– Ишь, ты, «спугнули»! – проворчал мэтр Сибелиус. – Настоящего некроманта при подготовке обряда иной раз ничем не прошибешь и не испугаешь! И потом, милейший, вам простительно не знать, что каждое убийство некромант, даже если он непроходимый тупица, тщательно готовит несколько дней. И сначала чертит пентаграмму, а уже потом вводит в нее жертву. Так бывало всегда. И я не знаю случая, когда убийство было совершено так, как оно свершилось!

– Короче говоря, – ректор пристукнул ладонью по столу, – пока ваши инсинуации по поводу того, что убийство совершил один из моих подопечных, ничем не подтверждены, кроме вашего заявления и двух стражников. Если хотите обвинить именно кого-то из наших студиозусов, флаг вам в руки.

– Вы не верите? – опешил пра Добраш.

– Пустым словам – нет. А вот фактам поверю. Предоставьте мне это, коллега, и думаю, мы легко вычислим убийцу.

Последние слова, по идее, должны были удержать сообщество от необдуманных поступков.

– «Мы»? – поинтересовался пра Добраш.

– А вы как думали, коллега? Вы предъявили серьезное обвинение в убийстве, но не предъявили доказательств. Добудьте доказательства, что убийство совершил некромант – и мы в два счета решим эту проблему!

Последние слова он промолвил таким тоном, что все поняли это как сигнал военной тревоги. Те, кто стоял ближе всех к дверям, даже рискнули переместиться поближе к выходу.

– Ку-ууда? – почти хищно пропел ректор, заметив этот маневр. – Назад! А то в кои-то веки раз собрал вас всех под одной, так сказать, крышей. И я тоже должен сделать объявление. А именно, с сегодняшнего дня и на неопределенный срок библиотека будет закрыта.

– Как? Зачем? Почему? – послышались голоса.

– Этой ночью, – ректор помялся, – было совершено еще одно нападение.

Пока в кабинете ректора кипели страсти, студенты использовали неожиданно свалившееся на них свободное время на полную катушку – бесцельно слонялись по коридорам, болтали, спорили и ссорились между собой!

Рихард сидел на подоконнике второго этажа, покачивая ногой. Он уже несколько раз отвечал на приветствия проходивших мимо девушек – как немногочисленных некромантичек, так и студенток с других факультетов. Красавец и «плохой мальчик» неизменно вызывал у девушек определенные чувства. Находившихся рядом остальных четверокурсников многие студентки демонстративно не замечали, а ему чуть ли не на шею вешались и непременно хотели поговорить о здоровье, самочувствии и последних новостях.

К Рихарду подбежал запыхавшийся Янош:

– Народ, валим в город! Лекции отменяются! – выпалил он.

– Откуда такие сведения? – встрепенулся Оливер, который полночи сидел, от руки переписывая сразу два конспекта по пройденной теме.

– Оттуда. Все наши преподы торчат у ректора уже битых полтора час. Ничего нельзя услышать – там такая мощная защита от прослушивания стоит, как будто они либо воды в рот набрали, либо похоронили кого-нибудь.

– Может, что-то случилось? – пожал плечами один из парней из параллельной группы, Тобиас Пек. Приятели, ходившие вместе с Рихардом на разборку с богословами, только переглянулись.

– А ты сам ничего не слышал?

– Ну, – Тобиас прислонился к стене, раздумав уходить, – всякое болтают. Например, что кое-кто опять богословов уму-разуму учил… Было такое?

– Ну, было.

– И что?

– И то! Он еще спрашивает!

– Из-за обычной драки? – у парня глаза на лоб полезли. – Видать, дело там было серьезное. Не зря этот экзорцист с группой поддержки приперся. Боится, наверное, что и ему достанется на орехи, – он рассмеялся, но шутку не оценили.

– Кто и как приперся? – потребовал ответа Рихард.

– Да этот, который вместо пра Томаша у нас сейчас факультатив по экзорцизму ведет! Пра Добраш! И двух городских стражников с собой привел. Я сам видел, как он по главной аллее шел. Думал, чего это он так гордо чешет! А он из-за драки? Трусит?

Рихард переглянулся с Оливером и остальными парнями, кто был с ним ночью на пустыре. По расписанию занятия по демонологии и экзорцзиму должны быть только завтра. И если пра Добраш явился в неурочное время, да еще и с городской стражей, дело серьезнее, чем кажется. Иди речь о внутренних разборках – про непрекращающийся конфликт двух учебных заведений знали даже абитуриенты – он бы взял пару инквизиторов из числа таких же «боевиков». Но городская стража…

– Надо валить, – решительно заявил он. – Хотя бы на какое-то время.

– Отличная идея! – Янош с энтузиазмом потер руки. – Завалимся в «Петуха и скрипку» или куда-нибудь еще… Деньги есть!

– Откуда? – у студентов деньги бывали один – в лучшем случае два раза в месяц. Первый раз – в день стипендии, а второй раз, когда – и если! – приходили посылки из дома. Как правило, вся сумма спускалась за два-три дня, полностью посвященные раздаче долгов, после чего студент снова начинал жить в долг. Одним из самых богатых студентов в группе был Рихард – за счет подачек от любовницы. Но после того, как Магдалену фон Хайнц выслал из города супруг, этот ручеек иссяк. Нет, кое-какие сбережения еще остались, но при такой жизни они исчезнут за пару седмиц. И спускать их на гулянку с друзьями Рихард не был настроен.

– Да говорю же, деньги есть! – Янош извлек откуда-то из-за пазухи туго набитый кошелек, встряхнул, наслаждаясь звоном монет. – И деньги шальные, так что спустить их в трактире – самое милое дело! Что легко пришло, то легко и уйдет.

Кошелек болтался в руке студента. На дорогой замше, выкрашенной алой краской, виднелся герб.

– Откуда это у тебя? – удивились все.

– Нашел, – ухмыльнулся Янош. – А что? Нельзя? Все хоть раз в жизни что-то находили, а я как заговоренный! Даже медянки ржавой* ни разу не поднял.

(*Медянка – мелкая медная монетка, десять медянок составляют один грош.)