Китти даже не пошевелилась.

Она продолжала тихонько посапывать, когда Кен опустил ее на аккуратно застеленную кровать, но беспокойно заворочалась, когда он набросил на нее одеяло.

– Сыр, – пробормотала она. Кен осторожно снял с нее очки и положил их на ночной столик.

– Что такое, Златовласка?

– Нужно оставить сыр для Чака.

– Этим ты приманишь не Чака, а какого-нибудь другого зверя.

– Пожалуйста…

Кен уступил. Разумеется, он сдался. Одного жалобного взгляда этих покрасневших от водки глаз оказалось довольно, чтобы он исполнил любое ее пожелание. Достав из холодильника сыр, Кен положил кусочек на крыльцо. Вернувшись в спальню, он обнаружил, что Китти стоит на коленях, пытаясь сорвать с себя одежду. Ей удалось избавиться от свитера, но стащить остальное оказалось сложнее. Пришлось повозиться с рубашкой и майкой. Китти попробовала стянуть их через голову, резко дернула, и ее груди выскользнули из чашечек бюстгальтера.

Черт! Она густо покраснела, сделавшись дьявольски соблазнительной, но Кен не собирался пользоваться ее опьянением, как бы отчаянно ему ни хотелось затащить ее в постель.

– Ложись, – распорядился он.

Повалившись на спину, Китти принялась возиться с молнией на брюках.

Кен почувствовал, что обливается потом.

– Послушай, Китти, просто накройся одеялом.

Но она упрямо стягивала брюки, которые, разумеется, собрались в гармошку на лодыжках, поскольку она не позаботилась сбросить ботинки.

– Ох, нет, только не это. – Она бессильно раскинулась на кровати, запутавшись в брюках, обвившихся вокруг щиколоток. Весь ее наряд составляли небесно-голубые трусики и того же цвета бюстгальтер. – Боже, у меня кружится голова.

У Кена тоже голова шла кругом при виде этой картины.

«Она пьяна, – напомнил он себе. – Руки прочь».

– Дежавю, – хихикнула Китти.

Закрыв глаза, Кен медленно перевел дыхание, но это не помогло. Собрав в кулак волю, он неохотно пришел Китти на помощь – снял с нее ботинки, а затем и брюки.

– Я действительно пьяная, – удивленно объявила она и, запустив пальцы ему в волосы, притянула его к себе. – Очень, очень пьяная.

Ее глаза сияли радостью, как всегда, с того самого дня, когда Кен впервые ее встретил.

– Да, ты пьяная.

И очаровательная.

И соблазнительная.

И потрясающе красивая.

– Кен?

– Да?

– Ты замечательный.

Он тихо рассмеялся, отстранившись. Вовсе нет.

– Ну все, с тебя достаточно. Попробуй поспать.

– Ладно, – послушно согласилась она. – Но ты вправду замечательный. – С этими словами она тихонько захрапела.

Примерно час спустя ей приснился сон. Она сидела в машине, зажатая в пробке на мосту, раздраженная и злая из-за грузовика, который перегородил ей проезд.

Потом машину тряхнуло.

Китти не сразу поняла, что происходит, но затем догадалась и вскрикнула. Мост начал проваливаться, и все машины рухнули вниз. Ее автомобиль скользнул вбок и завертелся, пока не повис над землей, застряв в кроне дерева, перевернутый колесами вверх.

Охваченная ужасом, она завертела головой, пытаясь понять, что случилось, но языки пламени уже подбирались к ее креслу. Пахнуло удушающим жаром раскаленной печи, и наступило страшное прозрение. Китти вдруг поняла, что единственная осталась в живых. Она, которая никогда толком и не жила, уцелела, а все остальные мертвы. Этого ей никогда не забыть, сколько бы ни пыталась она заглушить горькие воспоминания…

– Я здесь, с тобой.

Ее обволакивал голос Кена, ласковый, успокаивающий, мягкий, как снег в горах. Его руки вытащили Китти из ночного кошмара, вернув в настоящее. Здесь искала она прибежища до конца зимы, не оглядываясь на прошлое. Она потянулась к этим сильным рукам, которые обещали ей покой и утешение, и погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Энни затянула на талии пояс куртки. Теплая и длинная пуховая куртка неплохо согревала, что было как нельзя кстати в этот ранний час – за окном едва рассвело, стоял крепкий мороз.

Но Энни решилась. Всю ночь она думала только об этом, и к утру ее осенило.

Китти была права. Она слишком быстро сдалась, не дав Нику настоящего шанса все исправить.

Не дав шанса и себе тоже.

Энни задумала взять дело в свои руки. Немедленно. Ей не удалось объяснить, что ее мучит. Она выражалась туманно, поскольку хотела, чтобы Ник сам понял, что не так в их отношениях. Но мужчины, как выяснилось, беспомощны в подобных вопросах.

Кроме того, стоило ли ожидать, что Ник поймет, в чем проблема, если она сама этого не понимала?

Возможно, вместе они сумели бы во всем разобраться.

Во всяком случае, Энни хотелось в это верить.

Приняв это важное решение, она надела сапоги, плотнее запахнула куртку, вышла из домика, который когда-то делила с мужем, и направилась по тропинке к его нынешнему жилищу. Зная, что Ник никогда не запирает входную дверь, Энни тихо вошла в кухню.

Она скользнула взглядом по раковине, полной грязной посуды, и по одежде на полу. Обычное дело для Ника. Энни прошла через гостиную в спальню, на лице ее сама собой расцветала улыбка предвкушения. Может, Нику и недоставало хозяйственности, но этот недостаток он с лихвой искупал в постели.

А Энни твердо намеревалась вернуть этот пункт программы в повестку дня. Она хотела восстановить их брак. В последнее время супруги едва разговаривали друг с другом, но Энни разумно заключила, что лучший способ преодолеть трудности в общении – начать общаться.

Сфокусировавшись на этой мысли, она развязала пояс куртки и, оставшись обнаженной, переступила порог спальни.

– Просыпайся, здоровяк.

Спальня оказалась пустой.

Ник куда-то ушел. Проклятие! Надев куртку, Энни яростно протопала к двери и снова вышла на мороз. В гараже горел свет. Настроение у нее заметно упало. Дрожа от холода, она подошла к гаражу и осторожно постучала в боковую дверь.

Вдруг Ник снова что-нибудь красит? Энни не хотела все испортить.

Ник не ответил, Энни заколотила сильнее, и дверь наконец отворилась. В уши ей ударил шум генератора и гудение компрессора. Ник предстал перед ней в вытертых до белизны джинсах с дырой на коленке и на бедре, в шерстяной клетчатой рубашке, надетой поверх длинной футболки, и в лыжной шапке. С утра он явно не побрился, как, вероятно, и накануне. Выглядел он немного уставшим и изрядно взъерошенным.

И дьявольски сексуальным.

– Что стряслось? – крикнул он, перекрывая шум машин.