– Автобус летел в Магскву? – перебил магент Веселин.

– Нет. Это местное сообщение… Но с летающего автобуса я пересел в летающий вагон, и тот уже привёз меня в Магскву. Минск и Магсква вроде бы города похожие, но кое-какие отличия есть. И от того, что они мелкие, они порой кажутся огромными… В общем, в Магскве мне первое время было тяжело. Я устроился в Магзо. Поначалу просто клетки чистил, а потом чем-то приглянулся Звенидрагу. Он мне как дедушка родной стал и допустил меня работать с драконами… Может, оценил мой опыт с летающими хрюшками?

– В Магзо – это самое ответственное дело! – произнёс Юстик уважительно. – Иной маг сорок лет в Магзо прослужит, а к драконам у него допуска нет.

– Это из-за того, что у драконов рыжья много? – спросила Ева.

– Да это как с золотом в ювелирке работать – не каждому разрешат… Опять же многие к драконам и не рвутся. Обдаст тебя сдуру нутряным пламенем – а пламя у драконов разное, есть и сравнительно холодное, которым они свои хвосты от паразитов обрабатывают… Но уж если нутряным – тут уж больничный не нужен!

– А с Настасьей Николаевной вы где познакомились?

– Давай на «ты»! – Бермята обнял Юстика за плечи. – Тоже в Магзо. Настя в службе безопасности работала, хоть и была зоомагом. Но вакансий свободных не было, и её засунули в безопасность.

Магент Веселин моргнул:

– Разве там не атланты?

– Там и атланты, и не атланты… Атланты тогда хороши, когда враг прямо перед тобой. Тут голем на своём месте. «Вижу цель! Приказ ясен!» – и пошёл кулачищами дубы сносить, пока его самого не разнесут… А когда враг в толпе замаскировался… Мирная с виду бабулька или положительный типаж с животиком и сумкой, полной хлеба для кормления магических уток… Ты ведь сдуватель видела? Такой шприц с живым наконечником?

– Да.

– На самом деле сдуватель не шприц, а симбиоз двух простейших магических существ. Сама трубочка – это растение, а иголка с крошечным сердцем-насосом – животное. Незаметно пронеси с собой сдуватель, вонзи его в дракона, уйди из Магзо совершенно чистенький, с невинными глазками – и высасывай себе рыжьё издали, пока не заметят, что дракон заболел. А ведь это могут и через неделю заметить, когда дракон уже вконец ослабел.

– И Настасья Николаевна отсекала таких фруктов ещё на подлёте! – восторженно воскликнул Юстик.

– Да. Именно этим Николавна и занималась. Там-то её нюх и развился! – поддразнивая его, сказал Бермята. – Ну а задерживали всё это жульё уже атланты… Я влюбился в неё… сам не знаю почему… в ней было какое-то противоречие… мой мозг не мог его разгадать! Очень красивая и одновременно… Михайло Ломоносов какой-то, заблудившийся в теле прекраснейшей женщины… не знаю, как это передать… Порой мне хотелось треснуть её по макушке, чтобы в ней пробудилось что-то простое такое, женское… Я понятно объясняю?

– Более или менее.

– А как трудно с ней было разговаривать! Я, например, говорю: «Волга – река». А она: «Волга не река». – «А что?» – «Система восьми водохранилищ». И так во всём!.. Или вот лежит пирожное, я говорю: «Половину съедим!» А она говорит: «Нет! Половину оставим!» Ну хоть лбом об стену бейся! И о чём тут спорить?

– Ты за ней ухаживал?

– Само собой. Дарил бесплатные звёзды и куда более дорогостоящие аленькие цветочки по двадцать магров за штуку. А она всё никак не могла определиться, любит ли она меня. Она же всё вечно анализирует… И вот у нас были с ней разговоры! Чеховские такие, в стиле этого музея, не просто же так она здесь поселилась… Помню, Настя сидит, уткнувшись носом в цветок, и часами бубнит: «Я что-то к тебе чувствую, но любовь ли это… как бы узнать? Параметры! Мне нужны параметры!» Потом мне наконец стало казаться, что лёд тронулся… Ещё немного, ещё чуть-чуть…

– …И ПОБЕДА! – восторженно воскликнул Юстик.

Бермята свет Васильевич творчески взлохматил свои вихры:

– Как бы не так… В общем, свалилась тут на мою голову одна ведьмочка из сказочниц-полукровок. Русалки у неё в крови и ещё кто-то. Подошла узнать про драконов… «Ах! Какая чешуя! Молодой человек, позвольте я посмотрюсь в ваши глаза, чтобы поправить причёску!» Ну и завертелось! Две недели мы с ней встречались, а потом ведьмочка куда-то сгинула, и остался я и без ведьмочки, и без Насти. Ну и ладно! Обойдусь как-нибудь! Мне никто не нужен! – Бермята ударил кулаком по дивану. – Эх! С детства я говорил себе: «Я должен спасти мир, защитить дракона и получить принцессу!» А теперь говорю: «Может, мне махнуть рукой на спасение мира и на принцессу? Сосредоточиться только на защите драконов? Это у меня лучше получается».

Ева, долго слушавшая их разговор молча, подумала про своего папу. Может, и там была какая-нибудь ведьмочка, недоубитая сосулькой, которую папа сшибал с крыши небоскрёба? Сложно всё в этом мире! Люди только и делают, что друг друга обижают, а потом друг на друга дуются. Она опасливо покосилась на Настасью:

– А она не того… не слышит?

Бермята взглянул на часы:

– Автоспатокинез – штука крепкая. Короче, потом Настя ушла из Магзо и занялась частной практикой. Она хороший зоомаг, но для зоомага она… мм… слишком деятельна! Зоомаг – личность созерцательная, часами должен вглядываться в зверушку, чтобы понять, что с ней не так.

– А ты бросил драконов и ушёл с Настасьей? – вмешалась Ева.

– Я не смог без неё. Заскучал… Ей нужен был помощник. Разумеется, уже на правах друга и личности абсолютно посторонней, потому что она меня не простила и никогда не простит, – Бермята опять ткнул кулаком ни в чём не виноватый диван. – Она очень упорная. Хотя, я подозреваю, что быть несчастной ей выгодно. Куча дополнительных бонусов… Если тебе не хочется ничего менять, можно сказать себе, что меня все предали и всё такое прочее… Но в Магзо я до сих пор бываю. Куда ж мои дракончики без меня?

– Всё будет хорошо! – сказала Ева.

Бермята усмехнулся, коснулся плеча Евы, и её обдало теплотой и дружелюбием.

– А с ней вы такой способ не пробовали? – спросила Ева.

– Нет. Она про него знает. И потом это же всё не то… – Бермята махнул рукой и, определённо желая сменить тему, взял с колен Евы телефон. – Давай я его поуговариваю!.. Иногда получается… Ты хочешь кушать… ты мой бедненький, я знаю, тебя никто не жалеет…

Ева случайно взглянула на шкалу зарядки.

– Мама! – воскликнула она, выхватывая из рук у Бермяты разогревшийся аппарат. – Сто процентов!

– Кажется, мы переборщили. Батарея может взорваться. Лучше мы его чуть охладим!.. Телефон! Ты просто предмет! Мы тебя просто используем… О! Обиделся. Три процента сразу сбросил… Девяносто семь. Ладно, сойдёт!

⁂

День прошёл без особых событий. В музей приезжали экскурсии, доходили до дверей и исчезали неизвестно где. Ева ловила себя на мысли, что никак не может к этому привыкнуть. Двор один, дом вроде тоже один – но музей сам по себе, а они сами по себе.