– Вот уж не знала, что Колотило связан с гномиками-контрабандистами! Хотя могла бы догадаться! В Магскве появились философские камни из Африки, – шёпотом заметила Настасья.

Ева не увидела связи между грязными сапогами и философскими камнями.

– Почему с контрабандистами? Ну, про гномиков понятно… Борода и маленький рост…

– Метод Шерлока Холмса. Я его не совсем разделяю, но использую… Сапоги-скороходы… Каблуки стоптаны примерно на треть. Модель сапог свежая – значит, месячный пробег сапог не меньше трёхсот тысяч километров. Краснозёмная глина на каблуках… Значит, гномик из ЮАР. Видно, ещё куда-то в Европу заскакивает. Философские камни – из ЮАР: крупные, на рубины похожи…

– А почему именно контрабандист? Может, просто турист?

– Взгляни на сапоги! Правый каблук стоптан сильнее левого. Значит, временами приходится резко тормозить. Прыгнул на семь миль, огляделся, опять прыгнул. Если надо – сиганул куда-то в сторону на укороченный прыжок… Видишь, на каблуке след от тормозных шпор? На контрабандистов часто охотятся – лакомый кусочек, – вот они и осторожничают.

Почмокав губами, чтобы гномик крепче спал, Настасья осторожно притворила за собой дверь.

– А вы не будете его ловить? – спросила Ева.

– Кто, я? Я что, похожа на ловца гномиков, да ещё вооружённых дубинками? – возмутилась Настасья.

– А закон?

– Закону нужны гномики – пусть закон идёт и ловит гномиков! – холодно отрезала Настасья. – Чем я отличаюсь от магзелей? ВСЕМ! Во-первых, я не магзель. Во-вторых, я даже не сыщик, а всего лишь зоомаг со своими взглядами на справедливость. Закон наказывает всех подряд и за что попало. Иногда за дело, иногда просто потому, что попал под горячую руку. Пересёк границу без разрешения – год принудительного выращивания магических кактусов! Прикинулся ветошью в чьём-то чемодане – полгода! На ковре-самолёте полетал в неположенном месте – штраф. Я не считаю контрабанду философских камней преступлением. Если бы он убивал животных, высасывая из них рыжьё, – тогда другое дело. А так пусть себе трудится!

Настасья ласково погладила дверь, за которой посапывал гномик.

– Умница какая! Шастает туда-сюда, камешки красивые таскает… Что бы стало с миром без деятельных людей? Они как иголки с ниткой, шмыгают повсюду и сшивают друг с другом людей бездеятельных и ленивых. Не было в Магскве философских камней, а теперь есть!

– А почему вы сказали, что не разделяете методов Шерлока Холмса?

– Жизнь всегда сложнее. Например, все эти выводы про гномика были сделаны на основании одних сапог. А теперь представь, что это не его сапоги, а он вчера купил их на барахолке. Видишь, всего одно допущение – и вся система дала сбой!

Котошмель выбрался у Евы из-за ворота, загудел, разогревая крылья, и, перелетев на глухую стену, вцепился в неё когтями. Жёлтые полоски на его спине запульсировали.

– Ну-ка, ну-ка! – заинтересованно сказала Настасья и фонарём осветила стену вблизи. – С виду просто камни. Никакой магии. Дверь рядом есть, но за ней, конечно, окажутся какие-нибудь вёдра местного дворника или раскладушка электрика, который прячется здесь от своего начальства, оправдываясь тем, что у него не ловит телефон. И ведь не врёт же! Где ему ловить в подвале за тремя капитальными стенами, пока хозяин отсыпается… Ну-ка, а тут у нас что? Шлепок позднейшей магии! Сделали отличный долговременный морок, но немного схалтурили… Ищем проход! Мне уже интересно, что это за дверь, скрытая в стене!

Настасья начала тщательно ощупывать камни, не пропуская ни одного.

– Ага… вот здесь и здесь… Главное – не ошибиться, а то могут быть проблемы… Уф! Угадали!

Стена раздвинулась. В лицо им ударил свет. Посреди комнаты висела клетка с жар-птицей. Птица была меньше той, что Ева видела на киоске, и не с таким пышным хвостом. Вид у неё был унылый. Изредка птица делала шага три и начинала клевать зёрна. Потом встряхивала перьями, и разливающийся от неё свет становился ярче.

– Вода в поилке забродила… И в кормушке больше шелухи, чем корма. Шелуху надо сдувать. Со стороны кажется, будто корма полно, а там уже одна шелуха, – рассеянно сказала Ева. Когда-то у неё было много птиц, но потом у них случился военный конфликт с кошкой. Уцелевших птиц пришлось раздать.

– Да… в птичках ты, похоже, разбираешься, – сказала Настасья серьёзно. – А теперь подойти-ка сюда! Коснись вот этого растения! Погладь его. – Она показала на маленький зелёный кустик, похожий на самшит.

– Как «погладь»?

– Ну как ты гладишь животных или Бермята всех, кто от него вовремя не убежал… коснись его…

Ева послушно коснулась открытой ладонью зелёного кустика, и её наполнило чувство радости и покоя. Радость была какая-то звенящая. Будто ты нёс в себе нечто бесценное и очень боялся это утратить, а ещё больше опасался, что это чувство исчезнет. И оно, конечно, исчезло.

– Достаточно! – сказала Настасья и легонько отвела руку Евы от кустика. – Не стоит сразу брать слишком много… Я попросила тебя коснуться этого кустика, чтобы ты поняла, что не только рыжьё ценность. Рыжьё – оно другое. Чаще всего, если тебе не «намурлыкал» его любимый кот или ты не спасла жизнь какой-нибудь магической зверушке, рыжьё – это просто чьи-то ворованные жизненные силы.

Ева всё ещё была под властью того чувства. Ладонью она касалась своей щеки. Ей чудилось, что в коже всё ещё живёт та радость.

– Это и есть зелёная магия?

– Да, одна из её форм. Растения дарят радость и покой. Это сложно объяснить. Это можно только почувствовать самому. Человек был создан как садовник для Эдемского сада и одновременно следил там за зверями и птицами, которые были ему… ну как младшие братья… Но растения давали ему ничуть не меньше радости и любви. Я это чувствую всякий раз, когда бываю среди растений, особенно среди тропических… Хотя тропические растения очень… мм… буйные… все эти яркие краски, огромные листья, дерзкие стебли… А вот наша берёзка, например, тихая и нежная. Её просто хочется погладить. Сходи весной в парк, где много берёз со светлой гладкой корой… посиди там с полчасика – и ты убедишься, что проходящие люди то и дело прижимаются к ним щекой, ладонями, виском… А за животными человек смотрел, и они понимали его голос. То есть не просто «кыс-кыс!», «фу!» и «а ну брысь отсюда!» – а именно говорил языком животных и птиц.

– А драконы в Магзо понимали ваш голос?

– Скорее уж голос Бермяты. Я к ним лишний раз не лезла. Ну раз Бермяту до сих пор не поджарили – значит, понимали…

Жар-птица опять завозилась, полыхнула, залив всю комнату золотым светом до дальних уголков. Стены комнаты от пола и до потолка занимали деревянные стеллажи с растениями. Чего тут только не было: и кактусы с глазами, и шевелящиеся в бутылках зелёные змеи, и растения, напоминающие вылезающую из банки пену, и мандрагоры, и песьеглавец, и целые ряды аленьких цветочков. И все они, как к солнцу, тянулись к клетке с жар-птицей.