Насущная необходимость в формировании полицейского аппарата стала очевидной уже к середине августа. В занятых немецких областях были нарушены водопровод и иные коммуникации, начались грабежи, расхищение имущества мирного населения, разгромы и поджоги лавок и магазинов. Преступный элемент, чувствуя безнаказанность, поднял голову. Купреянов командировал два отряда. Один – в составе уездного начальника, начальника земской стражи и 46 стражников, другой – в составе жандармского офицера, 4 полицейских стражников и 4 жандармских унтер-офицеров. В город Голдап был направлен инженер для восстановления коммуникаций[535]. Таким образом, несмотря на очевидную недостаточность этих сил и несогласованность действий руководства МВД и армии, русская администрация на территории Восточной Пруссии все же появилась. Это был первый опыт, тот самый «блин комом», столь важный для формирования в дальнейшем масштабных оккупационных администраций на территориях Османской и Австро-Венгерской империй.

До начала мировой войны русские спецслужбы в Османской империи были представлены так называемой Балканской или Константинопольской агентурой департамента полиции. Однако она была малочисленна. Оба руководителя агентуры, коллежский асессор (бывший штабс-ротмистр) В. В. Ленчевский и жандармский ротмистр К. Д. Кречунеско, были раскрыты турецкой полицией и были вынуждены покинуть страну в 1914 г. Сама агентура была ликвидирована 1 сентября 1914 г. Ленчевский и Кречунеско пользовались в качестве прикрытия Русским генеральным консульством в Константинополе, но после установления турками плотного наблюдения над его сотрудниками оставаться в столице Османской империи стало небезопасно[536]. Кроме наблюдения за деятельностью российских революционных партий в Турции, и прежде всего армянской Дашнакцютун, агенты занимались сбором разведывательной информации, изучением связей российских мусульман с турецкими политиками и военными. Координатором контактов с российскими панисламистскими организациями до войны был Махмуд-Эссед, заведующий личной канцелярией султана Мехмеда V, что говорит о большом значении, которое турки придавали этому вопросу[537].

В центре внимания русской агентуры была младотурецкая партия «Единение и прогресс» («Иттихад ве таракки»). Именно она занималась массовой засылкой исламистских проповедников и резидентов в Россию с целью организации антиправительственного движения в приграничных областях. В условиях войны эти силы могли сыграть роль пятой колонны в тылу войск. Так, например, в декабре 1912 – январе 1913 г. из Дагестана в Трапезунд через русско-турецкую границу прошло около 300 боевиков Сеида Акаева, одного из помощников широко известного бандита Зелимхана, вооруженных 700 винтовками и большим числом патронов. На границе южнее Батума около Атвины или Ризе имелась брешь в пограничном контроле[538]. Вероятно, батумское восстание 1914 г., когда турецкая армия смогла занять Аджарию, было хорошо подготовлено.

Вплоть до начала 1913 г. константинопольская агентура давала хорошие результаты. Это объясняется просто. У власти находилась негативно настроенная к младотуркам партия «Свобода и согласие» («Хюрриет ве иттилаф»), которая была не прочь ослабить панисламистов. Материалы русским разведчикам передавал сам вице-директор стамбульской полиции Исмаил-эфенди. И только после массовых арестов всех видных членов «Иттилафа» сторонниками «Иттихада» этот канал информации был закрыт. Российское посольство спасло своего информатора, дав ему убежище. Спасением Исмаила-эфенди руководил генконсул в Константинополе А. Ф. Шебунин. 14 января 1913 г. под его прикрытием бывший вице-шеф столичной полиции по поддельным документам на пароходе «Александр Второй» был эвакуирован в Одессу[539]. Однако после этой операции под носом турецких спецслужб работа русского сыска крайне осложнилась.

После такого позорного провала турецких спецслужб координирование их работы по панисламистскому вопросу на себя взяли прибывшие в Константинополь сотрудники германской военной миссии. Они прорабатывали возможность (в случае начала войны) поднять вооруженные восстания мусульман в России, французских и английских колониях[540], что оттянуло бы значительные воинские силы Антанты на их подавление и облегчило продвижение турок по Закавказью и Северной Африке.

В конце декабря 1913 г. иттихадисты заключили тайный союз с сионистскими партиями. Сионисты должны были оказывать поддержку младотуркам не только внутри страны, но и в вопросах материального обеспечения революционных мусульманских и татарских партий в России[541]. Реализовать это на практике, правда, не удалось. Взамен еврейская община получила высокие чины в руководстве политического сыска в Константинополе: начальником охранного отделения столицы был назначен Самуил-эфенди, а помощником полицмейстера стал Авраам-бей[542]. Оба вошли в партию «Иттихад» и находились под покровительством министра внутренних дел Мех-меда Талаат-паши, одного из главных идеологов пантюркизма. В январе 1914 г. им удалось раскрыть сначала Ленчевского, а потом и Кречунеско. Русский сыск в Константинополе прекратил свое существование.

Надо заметить, что на приграничные территории Турции Россия имела весьма недвусмысленные планы. Еще в начале 1915 г., до серьезных территориальных приобретений на этом фронте, главноуправляющий землеустройством и земледелием А. В. Кривошеин в письме министру иностранных дел С. Д. Сазонову определяет, какие территории Османской империи и Персии с экономической точки зрения необходимо присоединить. Это восточная часть Черноморского побережья – Трапезундский вилайет (от русской Аджарии до порта Самсун) и собственно Турецкая Армения (Эрзерумский, Ванский и часть Битлисского вилайета). В Персии для хозяйственного освоения предполагалось забрать провинции Гилян и Мазендеран, завоеванные еще в 1723 г. Петром I, но позднее возвращенные Персии. Гипотетически рассматривалось присоединение всего персидского Азербайджана[543]. Управление необходимо было налаживать с учетом экономической привлекательности региона. Трапезундский вилайет должен был стать важным курортным регионом. Там даже начали раскупать земли под строительство дач. Документально планы раздела Азиатской Турции были зафиксированы путем обмена дипломатических нот между Россией, Англией и Францией в апреле – мае 1916 г. К России по настоянию Сазонова отходили Эрзерум, Трапезунд, Ван, Битлис и часть Курдистана[544]. Турецкая Армения делилась на две неравные части – русскую и французскую.