Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы надолго в Киото? – поинтересовалась она из вежливости.
– Поначалу я думал, что всего лишь навещу родительский дом и сестру. Теперь же я в затруднении. Я не хочу расставаться с вами… – признался Канаиэ.
Слова, казалось произнесённые искренне, от всего сердца, привели Ихару в трепет.
– Хорошо, я напишу на веере стихи и подарю его вам…
Хитоми издали наблюдала за дочерью и её всё более одолевали подозрения по поводу того, что господин Канаиэ появился из провинции неспроста: но что ему надо? Неужели он приехал в столицу за наложницей? Разве в Гифу нет красивых девушек?
Канцлер наслаждался природой, выпив вина с Канаиэ, он расслабился и теперь молчал. Хитоми не тревожила его, понимая, что у господина и так достаточно проблем и тревог.
Прогулка продлилась до часа Овна, покуда женщины не начали уставать – многослойные красивые одежды сковывали движения. Ива и Югей набрали кленовых листьев и украсили ими свои веера и паланкины, чем были весьма довольны.
Хитоми также понравилась прогулка, если бы не тревожные мысли: уж так она устроена – видеть во всём подвох, наверное, это качество досталось ей от отца.
Женщины собрались в шатре, подкрепились вином, фруктами и овощами. Ихара приказала служанке достать тушечницу и кисточку, дабы написать на своём веере танка.
Она задумалась, неожиданно на плотном шёлке веера появились строки:
Пусть скоро позабудешь ты меня,
Но людям ты не говори ни слова…
Пусть будет прошлое
Казаться лёгким сном.
На этом свете всё недолговечно![137]
Канаиэ с благодарностью принял веер, поклонившись Ихара.
– Мне жаль, что прогулка была столь коротка, – заметил он. – Вы позволите поговорить с вашей матушкой, дабы испросить у неё дозволения видеть вас?
Ихара хотела прикрыть лицо веером, но, увы, теперь у него другой владелец. Молчание девушки Канаиэ воспринял как знак согласия и тотчас, обмахиваясь веером, направился к госпоже Хитоми.
Она тотчас узнала веер дочери.
– Госпожа Хитоми, не сочтите за дерзость, – начал Канаиэ свою речь, – но позвольте пригласить вас и Ихару в мой киотский дом.
Теперь Хитоми не сомневалась: у господина Миёси вполне определённые намерения. Она ответила весьма сдержанно:
– Если я надумаю принять ваше предложение, то узнаю точное местонахождение вашего дома у госпожи Югей.
Канаиэ, несколько разочарованный, поклонился: да для этой женщины одной мужской красоты явно недостаточно…
Госпожа Хитоми и Ихара сели в паланкин и плотно задёрнули занавес.
– Покажи мне свиток, подаренный тебе господином Миёси, – произнесла вдова тоном, не терпящим никаких возражений.
– Но… – пыталась противостоять Ихара.
– Я хочу прочесть то, что в нём написано.
Дочь уступила и протянула свиток. Госпожа Хитоми развернула его и бегло прочла.
– Прекрасно! Несомненно, этот чиновник из провинции появился здесь, чтобы найти наложницу, причём с выгодой. Конечно, дочь сёгуна – лакомый кусочек!
Ихара хотела возразить, что отец давно не интересовался ею, полностью полагаясь на воспитание матери.
– Матушка, но господин Канаиэ красив, образован и обходителен…
– Вот именно! Увезёт тебя в провинциальную глушь, купит ещё один дом и будет навещать только по ночам! Уж я-то знаю: каково быть наложницей! Поверь мне! Ты создана для большего. И уж, если ты и станешь наложницей, то только самого императора!
Ихара округлила глаза.
– Но это невозможно!
– Для меня нет ничего невозможного. Завтра же отправимся в Киото к моему давнему знакомому господину Хиросэ. Он когда-то служил в Исияме, но потом перебрался в столицу. Господин Хиросэ – человек весьма общительный и знает всю подноготную знатных киотских семей. Надеюсь, он поможет выбрать тебе достойного мужа. А об этом Канаиэ забудь!
– Как вам угодно, матушка…
Хитоми многозначительно взглянула на дочь, ибо мысль о том, чтобы та разделила ложе с императором, показалась весьма заманчивой…
* * *
На следующий день посыльный из Киото привёз для госпожи Ихары послание, написанное Миёси Канаиэ. Он снова в стихотворной форме выражал свои чувства и приглашал её в киотский дом. Ихара тотчас направилась в покои матушки и показала ей письмо. Особенно Хитоми возмутила откровенная концовка послания:
«От смутной тоски,
От невыразимой печали
Трепещет оно, сжимается и замирает,
Моё беспокойное сердце!..»[138]
И она в очередной раз уверилась: следует нанести визит господину Хиросэ и как можно быстрее.
Югей также получила послание:
«Дорогая сестра!
Хочу огорчить тебя: госпожа Хитоми – серьёзное препятствие для воплощения нашего плана. Думаю, что Ихара полностью находится под влиянием матушки. Та же, безусловно, считает, что дочь сёгуна, хоть и побочная, достойна только киотского аристократа, а мне чиновнику из провинции, пусть даже четвёртого ранга, можно о ней и не мечтать… Необходимо, подумать, как укротить амбиции госпожи Хитоми, а уж это я предоставляю тебе».
Госпожа Югей тотчас написала ответ, покуда посыльный от брата ожидал у ворот поместья:
«Согласна с тем, что ты пишешь. Не волнуйся, Госпожу из южных покоев я усмирю, но ты должен помочь мне, написав письмо определённого содержания, в котором ты говоришь о связи с ней, как о свершившемся факте. Я же позабочусь о том, чтобы твоё послание попало в руки к господину канцлеру. Вероятно, что после его прочтения он придёт в ярость, приказав Хитоми и её дочери оставить Момодзоно навсегда. И тут выступишь ты в роли спасителя, пригласив несчастных женщин погостить в Киото. Это будет самый подходящий момент, чтобы овладеть Ихарой… Я же достигну цели: избавлюсь от них обеих, ты же получишь юную наложницу и её приданое».
В это время госпожа Хитоми также занималась написанием письма, предназначавшегося господину Хиросэ, который служил начальником Левой дворцовой стражи. В своё время он разочаровался в службе сёгуну, переметнувшись к императору, где сразу же продвинулся по службе. Хитоми помнила, что Хиросэ затаил обиду на Тоётоми, ибо тот не мог оценить стараний и заслуг самурая.
«Мы не виделись давно, почти три года прошли с тех пор, как вы оставили Исияму. Надеюсь, что ваше пребывание в Киото всё это время было приятным. Я же сейчас нахожусь в поместье Момодзоно, что недалеко от императорской столицы, непременно хотела повидаться с вами и как можно скорее. Думаю, нам есть, что сказать друг другу…