– Она такая крохотная, розовая и восхитительная, – заявил Джеймс. – Я готов съесть ее вместо яблочного пирога.

– Я всегда знал, что ты людоед, – заметил Эйвери.

– Какая красивая девочка! – восхитилась Шарлотта. – Очень похожа на вас, Джорджи.

Джорджи возразила:

– Мне кажется, она похожа на Эйвери.

– Что бы ты ни говорил, Джеймс, я знаю, что она красива, – сказал Эйвери.

– Да, Эйвери. Ты только подумай, от скольких повес и развратников тебе придется отбиваться, когда для нее наступит первый сезон.

Эйвери застонал:

– Ты полагаешь, что я не думал об этом? Нам с тобой придется практиковаться в стрельбе. Я надеюсь, ты, будучи ее крестным отцом, примешь участие в ее защите.

– О да, свою функцию я выполню. Прежде всего постараюсь удержать тебя от осуждения каждого мужчины, который попытается заговорить с ней. Я тебя знаю, Эйвери. Ты бываешь похож на быка, который готов наброситься на каждого соискателя внимания.

– Вероятно, ты прав. Тебе надо иногда удерживать меня. Если говорить об этом...

– Ну, вы оба продолжайте беседу, – перебила его Джорджина, – а я помогу Шарлотте устроиться. Только не проспите обед.

– Ты видишь, как она высмеивает меня? – театрально вздохнул Эйвери. – Так она может заставить кого-то поверить, что мне требуется ее разрешение на то, чтобы я немного расслабился со своим старым другом.

– Я рад, что ты наконец понял истинное положение вещей, дорогой Эйвери. – Джорджина повернулась к изумленной Шарлотте. – Вы должны простить их. Они как братья и очень ценят время, которое проводят вместе. И это извиняет их, поскольку им нужно поддержать настроение в середине дня.

Идя с Эйвери по коридору, Джеймс спросил наполовину серьезно:

– А что, ситуация изменилась настолько, что теперь тебе требуется разрешение?

– Нет, Джеймс. Но сейчас я могу делать, что захочется с чистой совестью. Правда, позже буду чувствовать себя плохо.

– И мне следует ожидать того же самого? – спросил Джеймс, когда они вошли в библиотеку. – Нечастые маленькие радости с разрешения леди?

Эйвери похлопал друга по спине.

– Этого и много чего другого. Если мисс Хейстингс чем-то похожа на мою Джорджи, ты будешь постоянно пребывать в ожидании веселой, удивительной жизни. И ты полюбишь эту жизнь. – Видя, что Джеймс недоверчиво приподнял бровь, Эйвери улыбнулся. – Вот увидишь, мой друг. Правда, я не могу поверить, что ты наконец попался в мышеловку священника.

– Я сам с трудом в это верю, – признался Джеймс.

Был довольно прохладный весенний день, в камине горел огонь, пахло дровами. Эйвери налил Джеймсу в бокал бренди, и они расположились у камина. Усевшись поглубже в кожаное кресло и ощутив приятный вкус сигары во рту, Джеймс почувствовал, что напряжение понемногу покидает его.

Сидящий напротив Эйвери некоторое время молча смотрел на друга, затем сказал:

– Ты похож на человека, которому нужно подкрепиться. Я не видел тебя таким с того момента, как умер твой отец.

– За последние несколько недель я многое передумал.

– Это в связи с мисс Хейстингс?

Джеймс долго смотрел на огонь. Эйвери, который понимал, насколько трудно Джеймсу раскрыться, терпеливо ждал. Джеймс посмотрел на кончик своей сигары.

– Это связано с Шарлоттой и со многим другим. Пожалуйста, не делись этим ни с кем, даже с Джорджи. Я могу попросить тебя об этом?

– Я ничем не делюсь с Джорджи. – Заметив скептическое выражение на лице друга, Эйвери добавил: – Конечно, нельзя сказать, что ничем. Она такая проницательная, и часто очень полезно услышать ее мысли по какому-то вопросу. Но ты можешь быть уверен, что я никому не расскажу то, что ты мне доверишь. – Он выпрямился в кресле. – Я говорю совершенно серьезно, Джеймс.

Джеймс поставил бокал на стол и потер рукой глаза.

– Я очень устал, Эйвери. Устал от беспокойства за свою семью, устал бояться возможности войны, тревожиться о последствиях моих действий. Я уже не знаю, кому верить и что делать. Не знаю, как обезвредить моего кузена, никому при этом не навредив.

– Ты все еще считаешь, что он причастен к кражам в военном ведомстве?

– Да. Я лишь не могу доказать это. – Джеймс потер шею. – Существует связь между ним и Эджертоном, но этого недостаточно, чтобы осудить человека. В душе я знаю, что он стоит во главе всего этого дела. Я только не могу понять, при чем здесь Наполеон. Я никогда не замечал, чтобы он был поклонником этого человека.

– Но ты, кажется, за эти годы мало общался с кузеном?

– Да, это верно, мы редко виделись друг с другом после того, как вышли из детских лет, а после смерти дяди – и того реже. Я не могу понять, как такой достойный и порядочный человек, как мой дядя, мог выпестовать такую... гадюку.

– Пословица о яблоне и яблочке – это всего лишь пословица... Если допустить, что ты прав, зачем подвергать риску его репутацию, отправлять на виселицу? Может, он попал под чары Наполеона? Как многие другие.

– Кто знает? Он делает многие вещи просто потому, что ему нравится причинять боль другим. Он был недобрым даже в детстве, делал гадости слугам, да и вообще всем, кто оказывался в его власти. Он душевнобольной. Он укрывается за фасадом джентльмена, но он болен духом. Вероятно, именно по этой причине кузен так хотел Шарлотту.

Представив себе Шарлотту в объятиях Мортимера, Джеймс почувствовал, как на него накатывает волна тревоги.

– И как обстоят дела сейчас? – озабоченно спросил Эйвери.

– Понимаешь, мне удалось перехватить карту и ключи, которые были посланы жене Эджертона. Я подозреваю, что Эджертон собирался обхитрить Мортимера.

– И в результате нашел свою смерть.

– Да. Хотя честно говоря, мне трудно оплакивать человека, который предал меня. Он оставил вдовой весьма порядочную женщину.

– Ты что-нибудь узнал от нее во время своего визита?

– Не слишком. – Губы Джеймса сложились в улыбку. – Зато Шарлотта узнала.

Эйвери заинтересованно подался вперед:

– Расскажи об этом.

– Она завоевала расположение золовки вдовы, у которой был легкий флирт с мужчиной, озабоченным поисками карты.

– Мортимер?

– К счастью, нет. Вероятно, один из его подручных. Обычно он препоручает грязную работу другим.

– Почему «к счастью»? Ты думаешь, что Мортимер мог ее обидеть?

Джеймс нахмурился.

– Никогда не угадаешь, что может сделать Мортимер. А благодарен я потому, что не хотел, чтобы Шарлотта узнала, что за всем этим сумасшествием стоит Мортимер.

– Ты хранишь секреты даже от невесты. Ты всегда не любил раскрывать свои карты. Но к делу. Если существует подручный, может, он выведет на твоего кузена?