— Не советую, — покачал он головой. — Иначепридется опять заклеить тебе рот. Честно скажу, мне бы этого не хотелось, я быдаже наручники с тебя снял при условии, что ты будешь хорошей девочкой. Ну что,будешь хорошей девочкой? — Он навалился на меня всей тушей, а я таращилаглаза, вертела головой и дрыгала ногами. Ничего себе оборона… Блондин пересталболтать, решив заняться мною всерьез, а на меня точно столбняк напал, если мнесию минуту кто-нибудь не поможет, если только… да что ж это делается?

Отчаяние мое достигло критической точки, когда звонкийженский голос зло позвал:

— Генрих!

Блондин замер, а затем весьма неохотно повернулся, и ясмогла увидеть женщину, с которой на днях пыталась познакомиться в ресторане.Она стояла возле той самой двери, через которую вошел блондин, бледная отгнева, сжатыми кулаками и перекошенным ртом. Вот это темперамент, фурия да итолько, не хотела бы я иметь с ней дело.

— Генрих, — повторила она презрительно. «Значит,так зовут блондина, ну и имечко». — Ублюдок, — проронилаженщина. — Ублюдок. — Она повторяла это слово с каким-тонаслаждением, грациозно, по-кошачьи, приближаясь к блондину, явно готовая вцепитьсяему в горло. А что, это неплохая идея, лишь бы меня оставили в покое.

— Заткнись! — презрительно бросил он и отвернулся,потом хохотнул и добавил:

— Пришла понаблюдать? Или ждешь, что и тебе перепадет?

— Я тебя убью! — отчаянно крикнула женщина, а блондинзасмеялся:

— Разумеется. А сейчас убирайся и оставь меня в покое.Мне нравится эта девчонка, она красивая, молодая, и я хочу ее. А ты мнеосточертела. Ос-то-чер-те-ла, — по слогам произнес он.

Совершенно неожиданно женщина всхлипнула, как-то очень по-бабьивзмахнула руками и процедила плаксиво:

— Как ты можешь? После всего, что между нами было?

— Было — сплыло, — разозлился он и еще разповторил:

— Убирайся. Иначе я вышвырну тебя отсюда.

— Из-за какой-то стервы ты… — Женщина судорожно сцепиларуки у груди, а я решила вмешаться:

— Мне ваш Генрих даром не нужен, просто тошнит от еголап и одеколона. Чем меня оскорблять, лучше б вам проявить женскуюсолидарность. Огрейте этого типа по башке и освободите меня. Мужчины любятгордых женщин, а вы перед ним унижаетесь. По-моему, это некрасиво и даже глупо.

— Заткнись, дрянь! — взвизгнула она. — Яприкажу — и ты окажешься в море с камнем на шее. Что ты понимаешь? Гадина… онпросто, он…

Я думала, она захлебнется собственной злобой, чего ей отдуши и пожелала.

— Убирайся, — с подлой усмешкой повторил ей Генрихи повернулся ко мне. — Так каких женщин любят мужчины?

— Прекрати! — взвизгнула она. — Отойди отнее. Зачем тебе эта дрянь, зачем?

Стало ясно, от гражданочки помощи не дождешься, но тутпроизошло кое-что в высшей степени интересное: небольшая дверь в глубине гаражабесшумно открылась, и появился мужчина лет шестидесяти, вслед за ним так жебесшумно вошли еще двое, в них мой наметанный глаз узнал охранников, все троевстали в тени и наблюдали за спектаклем, а он между тем шел полным ходом. Воплимадам мешали Генриху сосредоточиться на мне, и он начал злиться:

— Катись отсюда! — рявкнул он, наливаясь краской,и добавил:

— Потаскуха…

Как раз в этот момент он и увидел вошедших. Замер намгновение, неестественно вытянувшись, и вдруг как-то обмяк, будто из неговыпустили весь воздух. Мадам пока еще ничего не видела, так как стояла квошедшим спиной, а я решила ускорить процесс и поэтому вмешалась:

— Повторяю еще раз, я совершенно не претендую на вашеголюбовника. Он мне даром не нужен. Имей вы чувство собственного достоинства,никогда бы с таким не связались. Он мерзавец, и, раскрыв ему свои объятия, выздорово просчитались.

— А вот это точно, — кивнул мужчина и приблизился.Женщина вздрогнула, испуганно повернулась к нему и пролепетала побелевшимигубами:

— Ваня? Ты вернулся?

— Да, милая. Если честно, уже довольно давно.

Значит, я не ошиблась, налицо любовный треугольник: мафиози,его подружка и его охранник. Интересно, как это скажется на моей судьбе? Яповнимательнее пригляделась к Крутилину, или Жженому (сообразить, что вошедшийтип он и есть, особой догадливости не требовало). Среднего роста, подтянутый,прямоугольное лицо с квадратной челюстью, совершенно лысый. Одет с претензиейна элегантность: светло-коричневые брюки и лимонного цвета пиджак. Сидит на немочень неплохо. На первый взгляд Крутилин был похож на модного писателя илипреуспевающего режиссера, но только на первый взгляд. Нерез пять минутстановилось ясно: он не джентльмен. Наверное, мадам это было известно слишкомхорошо, потому что выглядела она так, что я всерьез забеспокоилась не хватит лиее удар.

— Ваня… — пролепетала она, не в силах произнестичто-нибудь более вразумительное.

— Я все понимаю, — улыбнулся он. — Ты молода,ты заблуждалась… бывает.

Я бы на месте мадам не доверяла таким улыбкам и постараласьпоскорее удрать отсюда. Но сил на это у нее не было, она закрыла лицо руками, азатем кинулась в ноги бывшему возлюбленному, я поморщилась, подобные сцены я ив кино не выношу, а в гараже они попросту неуместны.

Крутилин, ухватив женщину за локти, поднял с пола и сказалпримирительно:

— Мы еще успеем поговорить, без свидетелей. И молодойдевушке вовсе ни к чему знать о наших маленьких секретах. — «Вот уж чтоверно, то верно». Он что-то шепнул охраннику, тот направился ко мне, освободилот наручников и, взяв за плечо, повел из гаража. Я прошла в нескольких шагах отблондина, он здорово напоминал соляной столп: белая маска вместо лица,остекленевший взгляд, и пульс наверняка не прощупывается.

Охранник вывел меня из гаража в узкий коридор, мы поднялисьпо лестнице, миновали огромный холл и вновь пошли по коридорам. Путешествиезакончилось примерно через пять минут, парень толкнул дверь, и я оказалась вкомнате, дверь закрылась, ключ в замке дважды повернулся, и послышалисьудаляющиеся шаги, а я бросилась к единственному окну, подергала ручку, окнораспахнулось, я выглянула и тут же приуныла: окно было метрах в двадцати отземли, причем земля в этом месте землей не была: часть скалы с торчащимиострыми камнями. Нечего было и думать о том, чтобы попытаться удрать.

— Ничего, — решила я себя утешить. — Полчасаназад было гораздо хуже. Главное, не раскисать, а выход всегда найдется.