– Почему?

– Просто интуиция. При каждом моем посещении Сара все больше отдалялась от меня. Она была похожа на зомби.

– Что вы сделали?

– Устроил сцену. Сказал, что требую проведения аутопсии. Второе мнение. Но все напрасно: Брейн был влиятельным, как и семья Сары. Никто не стал меня слушать.

– А что насчет ребенка?

Том покачал головой.

– Это самое худшее, – он посмотрел на Конни с такой мукой на лице, что она едва смогла выдержать его взгляд. – Я даже никогда не видел малыша. Семья забрала его, и все. Только молодая медсестра-практикантка проявила ко мне сочувствие. Это плохо отразилось на ней. Слышал, она покончила с собой несколько лет спустя.

– Боже, – прошептала Конни. – Что произошло с ребенком?

– Семья присматривала за ним, но позже я узнал от сестры, что его отправили в приют.

– Зачем им это делать? Он мог бы остаться с вами.

– Мог бы, но как такому торговцу, как я, присматривать за ребенком? У меня едва хватало денег на съем жилья и пиво, я бы не смог содержать ребенка. Моя семья тоже была дерьмовой, пардон за мой французский. Нет, скорее всего, ему было лучше в другом месте. По крайней мере, я на это надеюсь… – Том снова закашлялся и исчез на кухне. Конни слышала, как он вытряхивает из баночки таблетки и включает кран на кухне.

Она встала и подошла к комоду, чтобы рассмотреть фотографии. Здесь было несколько снимков Сары до беременности; хотя она и улыбалась на камеру, в ее глазах застыл какой-то испуг. Конни взяла одну фотографию, но тут на пол упала другая, поменьше. На ней тоже была Сара, но ее лицо было лишено эмоций. В голове Конни вспыхнул образ отделения Китса, где она вчера побывала, а затем ей вспомнились слова Кирби: «На кровати, вон там… с номером девятнадцать».

– Что у вас там? – спросил Том. Она не слышала, как он вернулся в комнату; у нее возникло такое чувство, будто ее поймали за чем-то неподобающим.

– Это, э-э-э, выпало отсюда.

Том посмотрел на фотографию.

– Здесь она за день до своей смерти. Я и забыл про это фото.

– Вы уверены, что в этом замешана Эна Мэсси?

– Могу поклясться своей жизнью или тем, что осталось от нее. Я, бывало, писал Саре. В те дни у нас не было мобильных телефонов или электронной почты. Мы полагались на старые добрые бумажные письма. Вот только Сара сказала, что не получала моих писем, в любом случае, не все. Когда я спросил об этом медсестру Мэсси, та сказала, что, должно быть, память подводит Сару. Я не поверил ей, но что я мог поделать?

– Том, могу я взять ее на время? – спросила Конни, постучав пальцем по фотографии. – Это важно, и я обязательно ее верну, даю слово.

– Берите, конечно.

Конни попрощалась с ним настолько быстро и вежливо, насколько смогла, и с колотящимся сердцем покинула «Дом с видом на парк». Вчера, когда Кирби спросил ее, не говорит ли ей о чем-нибудь номер 19 на кровати, в голову ей ничего не пришло. Но фотография в ее кармане меняла все. Теперь девушка точно знала, что именно значил выбор кровати.

Глава 34

Когда Кирби нашел Чарльза Палмера, тот стоял, облокотившись о перила у церкви Святой Марии в Баттерси, и смотрел на реку. Он казался человеком, не сомкнувшим ночью глаз: на подбородке виднелась пятичасовая щетина, глаза были покрасневшими, а лицо в холодном ярком свете казалось бледным, несмотря на загар. Когда Кирби чуть ранее постучался в дом Марш, машина Палмера стояла на подъездной дорожке, но занавески были задернуты. Позвонив в дверь несколько раз и не получив ответа, Кирби связался с Палмером по мобильному телефону. Теперь, глядя на него, Кирби решил, что тот просто не был дома, и детектив гадал, не провел ли Палмер ночь в таверне «Воксхолл» или в одном из гей-баров поблизости.

– Чего вы хотите, инспектор? – спросил Палмер, устало глядя на электростанцию Лотс-роуд на другой стороне реки. Расположение церкви было замечательным, прямо на берегу.

– Я надеялся, что вы знаете, где найти вашего кузена Яна Карсвелла.

– Простите, не могу помочь. Понятия не имею, где он. Зачем вам это? – спросил Палмер слишком уж будничным тоном.

– Его имя всплыло в связи с делом «Блэквотер». – Детектив присмотрелся к лицу Палмера и заметил морщины, которых, он мог бы поклясться, несколько дней назад там не было. – Вас что-то беспокоит, мистер Палмер?

– Нет, – он повернулся и взглянул на Кирби. – Вы хотели спросить меня еще о чем-то? – Палмер вытащил солнечные очки и надел их, словно внезапно осознав, что лицо его выдает.

– Да. Ваша мать, Хелен Лайнхен, усыновила вас?

Палмер снова посмотрел на реку и сцепил руки в замок, облокотившись на перила и слегка улыбнувшись.

– Да.

– Не против рассказать мне об этом? Когда-то вы упомянули, что выросли в Австралии, в Перте, а не в Лондоне.

– Все сложно…

– Именно так вы на днях и сказали.

Палмер засунул руки в карманы.

– Я не особо люблю об этом распространяться. Мы с мамой никогда не ладили. У ее мужа Ричарда был брат в Австралии, и я проводил больше времени там, чем здесь. Наверное, я и правда вырос в доме Марш, просто мне казалось по-другому.

– И все же она оставила его вам.

– А больше некому. У меня нет иллюзий, что мне его оставили из любви – скорее уж из чувства долга или даже вины.

«Вины за что?» – мысленно спросил Кирби.

– Давайте вернемся к вашему кузену Яну. Можете что-нибудь рассказать о нем? Есть ли другие члены семьи, которым известно, где он?

Палмер повернулся к Кирби и покачал головой.

– Как я уже говорил, не могу помочь. Он не был частью моей жизни. Ни в каком качестве.

Что-то в словах Палмера подсказывало, что это было правдой, и все же Кирби чувствовал, что Палмер не до конца честен с ним. Детектив попытался заглянуть за поляризационные линзы очков в глаза Палмера, но увидел лишь свое отражение.

– Мне нужно домой, – внезапно заявил Палмер. – Утром ко мне приезжают, чтобы забрать вещи в хранилище, а еще нужно много чего упаковать. Вы знаете, где меня найти.

Кирби смотрел, как Палмер идет мимо маленькой церкви и сворачивает налево к Баттерси-Черч-роуд, исчезая из вида. От него исходила грусть, острая и неприкрытая, которую детектив раньше не замечал. Кирби гадал, о чем же Палмер не договаривает.

В кармане зазвонил мобильный телефон.

– Это