на краю обрыва и глядел на водопад. В последнее время они виделись редко: Итачи был занят в Анбу, а Шисуи занимался проблемой клана. Итачи подошел ближе и поразился тому, как изменился его друг. Черты его лица заострились, под глазами лежали темные мешки. Шисуи был крайне изможден, и Итачи ощутил укол совести.

— Ты выглядишь уставшим.

— Была работенка.

— Прости. Я говорил, что мы будем работать вместе, а в итоге все свалил на тебя.

— У тебя ведь миссии, ты не можешь от них отказаться. Мы оба состоим в Анбу, но Сандайме дал мне полномочия и полную свободу действий, естественно, что я мог работать над делом больше, чем ты.

Легче не стало. Шисуи просто был слишком добр к нему, но по сути сам Итачи не сделал ничего. Он ходил на миссии, а проблему с кланом откладывал на потом. И при виде изможденного Шисуи душу Итачи стало подгрызать чувство вины. Как тогда, когда Сарада ночью затащила его к себе в комнату и умоляла остановить мятеж. Ох, если бы он знал как!

— Несколько офицеров Полиции не доверяют тебе.

— Да, я знаю.

— Ты не понимаешь, все серьезно. Они пристально следят за каждым твоим шагом. Более того, они приказали мне шпионить за тобой.

У Итачи похолодело в груди.

— Я тебя прикрываю, так что выдохни.

Неужели это отец?

— Яширо, Инаби, Текка, — Шисуи будто читал его мысли. — Ярые сторонники революции. Будь осторожен, ладно?

— Я был готов к этому.

— Ты всегда такой твердый и уверенный, — Шисуи улыбнулся. — Мне нравится. Это твоя сила, и в то же время — слабость. Но ладно, к делу. Я чего позвал тебя… Ты помнишь, какой завтра день?

Итачи молчаливо кивнул. Конечно, он помнил. Завтра — собрание клана, на котором все решится.

— Если все пройдет как обычно, мы не сможем остановить восстание.

— Что ты предлагаешь?

— Я нападу на твоего отца.

— Что?!

— Тш-ш, не пугайся так. Всего лишь гендзюцу.

— Но подействует ли…

— Подействует, — твердо ответил Шисуи.

Итачи начал понимать.

— Тот шаринган в битве с Мукаем.

— Именно.

— Что это, Шисуи?

Друг медлил. Судя по всему, воспоминания о силе, скрытой в его глазах, были ему неприятны. Он вздохнул.

— Ладно, рано или поздно тебе все равно стоило рассказать.

Шисуи присел на землю, округлив спину, обнял колени руками и продолжил любоваться водопадом, в потоке которого плясали пламенные блики заката.

— Высший уровень нашего додзюцу — Мангеке Шаринган. За всю историю лишь немногие Учиха сумели пробудить его, их можно пересчитать по пальцам. Мангеке дает доступ к невообразимой силе, превосходящей обычный шаринган.

— Контроль над Кьюби?

— Не только. Мне досталась техника высшего гендзюцу — Котоамацуками. Я могу внушить человеку любую мысль, и он примет ее как свою собственную. Для этого даже не обязательно пересекаться с ним взглядом.

— Ты хочешь поймать отца в эту технику?

— Да. И я хотел спросить твоего разрешения.

— Моего разрешения?

Шисуи посмотрел ему в глаза.

— Это ведь твой отец. Единственное, что меня останавливает.

— Не беспокойся об этом, — быстро ответил Итачи.

Предотвратить мятеж — вот, что важнее всего. А отец… С ним он никогда не был достаточно близок. Саске должно быть ревновал отца к нему, со стороны ведь казалось, что старшему сыну Фугаку уделяет куда больше внимания. Но все это только с виду. Итачи заботил отца лишь как средство, инструмент. Связующее звено между Учиха и деревней.

— Шисуи. Как ты пробудил Мангеке?

Друг опустил глаза. Он ждал этого вопроса.

— Это не то, что приятно вспоминать, знаешь. Ты ведь в курсе, как пробуждается обычный шаринган?

Итачи знал. Сильная душевная боль, вызванная, к примеру, гибелью близкого человека. Но тогда… какой должна быть боль, пробуждающая Мангеке?

— Я убил своего лучшего друга.

Слова Шисуи растворились в шуме водопада, не зацепившись в сознании, будто в них не было никакого смысла.

О чем это он?

Но Шисуи говорил совершенно серьезно.

— Это случилось незадолго до того, как мы с тобой познакомились. Еще в академии я встретил парнишку. После выпуска мы попали в одну команду, сражались вместе, плечом к плечу. Он был тем, кого я действительно мог назвать другом, — Шисуи запнулся. — Но знаешь, и года не прошло…

Что-то холодное и скользкое свернулось кольцом в груди. Итачи понял, что не хочет слушать продолжение, но собственное любопытство не позволило ему помешать рассказу Шисуи.

— В то время миссии были куда жестче, чем сейчас. Мы были на задании с еще несколькими командами и очутились в другой стране. Нам крупно не повезло. Мы столкнулись с врагами, их было куда больше, чем мы могли бы одолеть. Это была верная смерть, но, к счастью, несколько наших товарищей, с которыми мы до этого разделились, отыскали нас. Они спасли меня, но мой друг не успел добежать. Если бы я только дотянулся до него — он бы выжил.

Несколько мгновений — лишь вопрос удачи. Шисуи напрасно винил себя.

— Ты не виноват… — начал Итачи.

— Нет, — жестко перебил Шисуи. — Я завидовал ему. Он был более талантлив, чем я, всегда выбивался вперед, и… В тот раз я мог спасти его, если бы нормально протянул ему руку. Но я намеренно не стал. Я убил его.

Итачи вдруг понял, что никогда по-настоящему не знал этого человека с усталым лицом, который сидел сейчас рядом с ним, обхватив руками колени, и печально глядел на водопад. Он был ошарашен признанием Шисуи. Итачи даже не подозревал, что в сердце друга дремлет подобная тьма.

Но Шисуи заговорил снова:

— Несколько месяцев я не мог прийти в себя. Осознание того, что я убил своего друга, почти полностью уничтожило меня. А потом я встретил тебя. Я каждый день наблюдал, как ты тренируешься: такой маленький и целеустремленный. И однажды я заговорил с тобой, сам не знаю, кто потянул меня за язык. Ты вернул меня к жизни, Итачи. Проводя с тобой время, я собирал себя по кусочкам. И я правда тебе благодарен.

«Это я благодарен», — подумал Итачи.

— Эта сила… Она не стоит того, знаешь. Я вижу, как ты смотришь на меня с той миссии с Мукаем. Ты