Где-то на другом конце линии зазвонил такой же аппарат. Ожье вдруг захотелось повесить трубку до того, как ответит Бланшар. Подумалось, еще рано связываться с ним, надо подготовиться должным образом. Внезапно вспотела сжимающая трубку ладонь. Но Верити усилием воли отогнала сомнения. Через несколько секунд послышался старческий голос:

– Бланшар слушает.

– Месье, доброе утро, – ответила она по-французски. – Меня зовут Верити Ожье. Не знаю, слышали ли вы мое имя…

– Верити? Не вы ли сестра мадемуазель Сьюзен Уайт?

– Да, и я звоню насчет…

То ли из вежливости, то ли из не слишком уместного желания продемонстрировать навык Бланшар перешел на английский, звучавший хотя и с сильным акцентом, но четко и понятно.

– Мисс Ожье, я не совсем уверен, что вы слышали последние новости. Если нет…

– Сэр, я слышала, – перебила она, также перейдя на английский. – И знаю о случившемся с моей сестрой.

В трубке вздохнули, – наверное, старик обрадовался, что не ему выпало рассказывать незнакомке о гибели ее близкой родственницы.

– Примите мои соболезнования. Мне посчастливилось познакомиться с вашей сестрой, она была замечательным человеком.

– Сэр, Сьюзен очень хорошо отзывалась о вас. Очевидно, считала, что вам можно доверять.

– Вы говорите про ее вещи?

– Да, – подтвердила Ожье, довольная, что не ей самой пришлось поднимать важнейший вопрос. – Как я понимаю, сестра оставила вам кое-что…

– Совсем немногое, – поспешно сказал он, будто ожидал, что она заговорит о драгоценностях.

– Сэр, я и не ожидала многого. Но тем не менее оставленное ею важно для нас… Я имею в виду ее семью.

– Мисс Ожье, могу я узнать, откуда вы звоните?

– Сэр, из Парижа. Пятнадцатый округ.

– Значит, вы совсем близко. Могли бы спуститься в метро, по шестой линии доехать до площади Италии и оттуда пройти пешком. Наверное, нам стоит договориться о встрече?

Ожье решила, что не стоит изображать радость от столь быстрого согласия, и потому проговорила деловито:

– Да в любое подходящее для вас время.

– Пока у меня нет коробки, о которой идет речь. Я передал ее частному детективу, расследующему обстоятельства смерти Сьюзен.

– Сэр, какие обстоятельства?

– Возможно, ее смерть неслучайна.

Ожье стиснула трубку. Никто и никогда, описывая предстоящее дело, не упоминал частного детектива. Похоже на новый поворот событий, которого не предвидели Авелинг с компанией.

Все моментально сошло с намеченной колеи.

– Сэр, очень любезно с вашей стороны принять такое участие в ее судьбе. Этот детектив…

– О, не беспокойтесь. Я уверен, он уже изучил бумаги Сьюзен.

– В таком случае когда мне…

– Помощник детектива сейчас работает здесь. Я посоветуюсь с ним и договорюсь насчет того, когда документы вернутся ко мне… Вас устроит, если к вечеру?

– К вечеру? Сэр, к сегодняшнему?

– Это вам не совсем удобно?

– Нет, сэр, нисколько, – ответила она.

Сердце колотилось в груди как сумасшедшее.

– Тогда я запишу название вашего отеля и номер телефона. Давайте пока договоримся на четыре часа пополудни, улице Поплье, дом двадцать три. Если что-нибудь изменится, я позвоню. Если нажмете звонок у двери, я впущу вас в дом. Мои комнаты на третьем этаже.

– Сэр, отлично!

– Мисс Ожье, буду очень рад увидеться с вами.

– И я с нетерпением ожидаю нашей встречи, – ответила она.

Бассо открыл дверь своей крохотной квартирки на улице Порт д’Аньер, принюхиваясь, будто гончая.

– Венделл, я не думал, что ты еще помнишь дорогу. Пациент с тобой?

Флойд протянул ему футляр с саксофоном:

– Кажется, ему нужно немного внимания.

– Ты же сказал, что он в полном порядке.

– Да, но это я сказал. А ты же, наверное, отыщешь болячку-другую.

Бассо взял футляр и поставил на столик рядом со стойкой для зонтов.

– Добрый ты человек. Я уверен, что этот саксофон в отличном состоянии. Но я никогда не отказывался от работы. – Глянув на машину, Бассо добавил: – Ты все еще ездишь на этой реликвии?

– Контрабас трудно втиснуть во что-нибудь поменьше.

Бассо покачал головой:

– Бьюсь об заклад, ты скажешь то же самое, когда машине будет сорок лет. Ладно, заходи, выпьем чаю.

– Честно говоря, я бы предпочел кофе. – Флойд снял шляпу. – И как можно крепче.

– Даже так?

Бассо провел гостя в сумрачную гостиную. Там тикало и стрекотало неисчислимое множество часов – на стенах, на этажерках, на длинной гранитной полке над камином. Опираясь на трость, Бассо приковылял к напольным часам, открыл их корпус, вынул из кармана крохотный инструмент и что-то подправил.

– Я подумал над твоими словами, – сообщил Флойд. – Я имею в виду, о шарах-колоколах.

Ушедший на кухню Бассо громко спросил:

– И какой вывод?

– Да вряд ли это колокола. Я никогда не слышал о совершенно круглых колоколах. Как же такой может звонить?

– Ох, невежда! Я не эти колокола имел в виду, а подводные. Они должны быть пустые внутри. По размеру как раз соответствуют.

– Но они полнотелые!

Вскоре Бассо вернулся с чашкой в руке. Жижа в ней напоминала топливо для корабельного дизеля – черная, вязкая. Самое то!

– Когда ты сказал «сплошные», я подумал, речь идет об оболочке – что она без выемок и отверстий, – а не о цельности отливки.

– Я уверен, это именно цельная отливка. Сплошной металл.

– Дай-ка глянуть на чертеж.

Флойд передал бумагу и принялся неторопливо посасывать кофе, пока Бассо, щурясь и морщась, так и этак вертел чертеж. За несколько секунд до одиннадцати раздалось тиканье и щелчки заработавших механизмов, а потом строго одновременно все устройства извергли дикую какофонию звона и боя, тянувшуюся добрую минуту. Бассо, никак на нее не отреагировавший, знай себе изучал рисунок.

Когда часы угомонились, инженер взглянул на Флойда и сообщил:

– Да, ты прав. Сферы сплошные, именно того размера. – Указательным пальцем он провел вдоль едва заметных линий. – А вот это вроде подвеса для шаров. Интересно, зачем такие тонкие канаты? – Он снова прочертил пальцем. – А тут, кажется, сечение ванны или бассейна. Видимо, шар должен быть погружен в какую-то жидкость.

– Есть идеи? Или хоть шаром покати?

– Увы, я не встречал ничего подобного. А еще что-нибудь есть, с ними связанное?