– Только это. – Флойд протянул письмо из Берлина.

– Да, очевидно, письмо об этом контракте, – подтвердил Бассо, читая и шевеля губами: он выговаривал про себя немецкие слова. – Три шара. Сплав меди с алюминием. Очень высокие требования к точности. Так, здесь и о подвеске. Если я не ошибаюсь, акустическое демпфирование.

– Что это значит?

– Устройство для гашения передающейся вибрации.

– И как оно работает?

– Зависит от назначения. Если источник вибраций – сама сфера, как двигатель в подводной лодке, то ее, возможно, следует подвесить и закрепить так, чтобы вибрации не передавались окружению, например корпусу и воде за ним. Вражеский сонар может уловить вибрации и обнаружить лодку.

– По мне, эта штука не похожа на двигатель подводной лодки.

– Да, не похожа. Поэтому, скорее всего, подвес защищает сферу от внешних вибраций.

– И чем это может быть?

– Да чем угодно. Любой чувствительный научный прибор нуждается в такой защите.

– Хм, тогда поле поисков сужается. А я уже вообразил, что эта штука вроде бомбы.

– Бомба – вряд ли. Очевидная массивность, большая точность изготовления, демпфирующая подвеска… хм… – размышлял Бассо вслух, загибая пальцы. – Все указывает на измерительную аппаратуру. Но какую именно – мне даже не предположить. – Бассо протянул бумаги Флойду. – Но конечно, я могу ошибаться.

– А можешь и попасть в точку. – Флойд допил вязкий кофе, – казалось, в глотку льется расплавленный асфальт. – Спасибо, Бассо. Ты очень помог.

– Вряд ли ради этого стоило ехать сюда через весь Париж.

– Еще как стоило! Нужно же было привезти пациента.

Бассо потер ладони:

– Ну-ка, взглянем на него!

Флойд остановился по пути домой закупить еду и неспешно пообедать в кафе близ Трокадеро. В два он уже сидел за своим столом в офисе, смотрел в блокнот и крутил пальцем диск, набирая номер Бланшара. Хотя договорились созвониться в четыре, Флойду не терпелось узнать, вышло ли что-нибудь с приемником.

Он с полминуты слушал длинные гудки, затем положил трубку, выждал пару минут и позвонил снова – с тем же результатом. Наверное, старик вышел – может, поднялся в квартиру Сьюзен или вообще покинул дом. Попытка дозвониться через пять минут тоже не принесла успеха.

Флойд положил трубку – и вдруг заметил кусок бумаги, подложенный под приземистый черный корпус телефона. Определенно этого листа здесь не было поутру. Аккуратным круглым почерком Кюстина на нем было написано:

Дорогой Флойд,

надеюсь, это письмо попадет к тебе вовремя. Я мог бы просто оставить его на твоем столе или сунуть в почтовый ящик, но по причинам, которые вскоре станут очевидными, это был бы не самый разумный поступок.

Я только что вернулся на такси с улицы Поплье. У меня очень, очень большие проблемы. Рассказывать не стану. Чем меньше ты знаешь, тем больше шансов, что мои друзья с Набережной не втравят тебя в неприятности. В любом случае я уверен: они к тебе вскоре явятся. А пока я должен залечь на дно. Думаю, мне небезопасно оставаться в Париже. Попытаюсь связаться с тобой, но ради твоей и моей безопасности – не пытайся искать меня.

Прошу, уничтожь это письмо. И будь очень, очень осторожен.

Твой друг и коллега,

А. К.

P. S. Мне кажется, «Хаймсоф унд Райнке» делают совсем не пишущие машинки.

Флойд растерялся. Он перечитал письмо, надеясь, что недопонял или вообразил лишнего. Но нет, все правильно. Случилось худое, и Кюстин в бегах.

Захотелось выпить. Он взял бутылку бренди, налил порцию, но передумал, оставил бутылку на столе. Холодный голос рассудка напомнил, что сейчас необходима кристальная ясность ума. И воспользоваться этим ясным умом надо срочно.

Расследование шло гладко. Партнеры натолкнулись на что-то серьезное – в этом уже нет сомнений. Но чтобы так внезапно все полетело в тартарары…

Что могло случиться? Флойд перебрал в памяти события недавнего прошлого, подумал о том, что собирался делать Кюстин. Ведь все было нормально, когда Флойд оставлял напарника с инструментами в доме старика. Андре хотел послушать приемник – вдруг повторится радиограмма? Еще Кюстин планировал поговорить с отсутствовавшим вчера жильцом второго этажа, а затем со стариком, осторожно проверить, не причастен ли тот к убийству. Конечно, Бланшар мог обидеться из-за бестактного вопроса, но едва ли Кюстин прокололся так грубо. Работа на Набережной научила его вести опрос тонко и дипломатично. В этом деле он куда искуснее Флойда.

Так что же произошло?

У Флойда задрожали руки. «Успокойся! – сурово приказал он себе. – Если что-нибудь и нужно сейчас, так это трезвость и холодность ума твоего партнера. А чтобы не стать разболтанным комком нервов, нужно двигаться. Действовать».

Первая мысль – ехать на улицу Поплье. Но ведь он не собирался прибыть туда до четырех часов. Нельзя совершать поступки, указывающие на получение письма от Кюстина. Бланшар не отвечает на звонки. Конечно, это уже серьезный повод, чтобы сесть в машину и двинуть через город. Но все-таки…

«Надо что-то предпринять!»

Он перечитал письмо. На то, где прячется партнер, – ни намека. Если спросят, не придется хитрить. Хотя есть предположение…

Флойд постарался выбросить его из головы. Будет лучше для обоих, если ты даже не начнешь гадать о возможном убежище друга.

Флойд снова перечитал письмо, стараясь унять дрожь в руках. Что это, про пишмашинку? Кюстин наконец что-то вспомнил?

«Сделай же что-нибудь!»

Флойд подошел к полке, снял телефонный справочник парижских предприятий и организаций, открыл на «Х» и провел по странице пальцем, пока не уперся в номер парижского отделения «Хаймсоф унд Райнке». Удивительно, но такая фирма и в самом деле существует.

Он быстро набрал номер.

– «Хаймсоф унд Райнке», – произнес деловитый женский голос. – Чем можем быть полезны?

– Мне нужно отремонтировать электрическую пишущую машинку. Не подскажете, к кому я могу обратиться в Париже?

– Пишущую машинку? – В голосе отчетливо послышалось удивление.

– Да. Это модель «Хаймсоф унд Райнке». Я отыскал ее среди вещей, доставшихся мне по наследству от покойной тети. Машинка вроде не работает, но кажется дорогой, и я подумал, не худо бы ее отремонтировать для продажи.

– Наверное, здесь недоразумение. Наша фирма не делает пишущие машинки и уж точно не ремонтирует их.

– Но на коробке написано…

Женщина потеряла терпение.

– «Хаймсоф унд Райнке» изготовляет шифровальные машины, а не пишущие, – произнесла она с плохо скрываемым раздражением. – Нашу самую популярную модель, «Энигму», вполне можно принять за пишущую машинку.