— А вторая?

— А вторая… Тут всё ещё грустнее, если вдуматься. Он сам внутри — неживой. Мёртвый. Не могу сказать, что это такой «пешеход» новой формации, — не совсем так. Есть у него чувства, только вот сплошь чёрные. Злость, ярость, какая-то непримиримость — целый букет в мрачных тонах. В лучшем случае он может быть просто нейтральным. А может быть, он таким и был. Или нет?

— Нет, — покачала головой Лихо. — Не был он таким. Не скажу, что у него нимб вокруг макушки сиял, но вот чего не было — так это того, что у него в душе была только темнота. Я знаю.

— Ну если так… Вам виднее.

— Точно… Только вот не легче от этого. Не легче.

— Вы, это… — «Бывший флибустьер» допил первую кружку. — На всякий случай предупреждаю. У него бывают… заскоки, что ли? — когда ему под руку лучше не попадаться. Бросьте, не суйтесь, какая бы там любовь в прошлом ни полыхала. Мёртвый он.

Лихо ничего не ответила, глядя в заплёванный пол. Потом поискала глазами столик, за которым сидел Никита. Там всё заваривалось круче с каждой секундой. Похожий на стервятника что-то говорил Хлысту, прессуя взглядом. Тот иногда что-то отвечал, коротко, резко. Потом собеседник Никиты положил руку ему на затылок, начиная пригибать вниз, укладывая лицом на стол. Хлыст перехватил жилистую руку и снял её без особого усилия. Но не отпустил, а неторопливо развернул раскрытой ладонью к себе и смачно плюнул. Отпустил, бесстрастно продолжая наблюдать за дальнейшим развитием событий.

«Стервятник» ошалело посмотрел на униженную конечность, вытер ладонь о край стола, и она медленно поползла вниз, к поясу. Мёртвый, нисколько не изменившись в лице, что-то сказал и поднялся. Троица обменялась мгновенными взглядами, сделав то же самое. Через секунду все четверо начали пробираться к выходу.

— Не ходите. — Дедок перехватил взгляд Лихо, в котором легко прочитывались возникшие намерения. — Мёртвый он.

Распахнулась дверь кабака, выпуская всех четверых на воздух. Лихо, пребывая в полном смятении чувств, глядела вслед Никите, который уже не был прежним. Тем Никитой, которого она знала, наверное, лучше всех в Суровцах.

Дверь закрылась. Мысли в голове Лихо встряхнулись, перемешались и уже не думали принимать какую-либо упорядоченность. Ей ещё казалось, что она сидит на стуле, глядя на закрывшуюся дверь, а ноги уже несли её к выходу.

— Как знаешь, — долетело со спины. — Я предупредил. Спасибо за угощение.

Она торопливо пробиралась мимо столиков, которые, казалось, стали стоять ещё ближе друг к другу. Толкнула дверь от себя. Выскочила на улицу, суматошно оглядываясь влево-вправо, отыскивая, куда пропал четвёрка. Никого не было видно.

Из-за угла донеслась какая-то возня. Чуть погодя раздался влажный, пробирающий до дрожи хруст, потом короткий, но очень эмоциональный, тотчас же заткнувшийся вой. Лихо, не рассуждая, бросилась за угол.

Первое, что бросилось ей в глаза на небольшом пустыре за кабаком, было дёргающееся, не иначе как в агонии, тело круглолицего шатена. Бугай лежал уже неподвижно, раскинув мощные ноги, из-под его спины быстро растекалась тёмная лужица.

Мёртвый застыл в боевой стойке напротив третьего, с поблёскивающей в руке сталью. Затем сделал плавное движение, будто раскрываясь навстречу противнику, шагнул вперёд — вроде бы неторопливо, даже как-то неуклюже. Вызывая соблазн начать атаку.

«Стервятник» отскочил, не то испугавшись, не то разгадав какой-то скрытый замысел нападающего. Мёртвый сделал ещё шаг, взмахнул руками и вдруг оказался возле левого бока жилистого. Правая рука описала волнообразное движение, и, когда «стервятник» вдруг раскрылся, левая, до этого спокойно висевшая вдоль туловища, метнулась к его горлу.

Последний из троицы, оставшийся на ногах, захрипел и повалился на колени. Звякнул упавший нож, и жилистый прижал руки к горлу. По тыльным сторонам ладоней потекли первые струйки иссякающей жизни.

— Никита! — крикнула Лихо, и человек, стоящий к ней спиной, пластично извернулся, как управляемый опытной рукой хлыст. На блондинку глядели два окровавленных ножевых клинка. И глаза Мёртвого, который видел в ней кого угодно. Угрозу, помеху, ещё что-то… Только не женщину, с которой его когда-то связывало нечто большее, чем дружеские отношения.

Пострадавший глаз налился мутью, и Хлыст бросился к ней, атакуя. Без всякого наигрыша: целеустремлённо, яростно… Лихо увернулась от первого, нацеленного в грудь, прямого выпада. Второй по хитрой дуге вынырнул снизу, рассекая куртку. Блондинка успела прянуть назад: кончик ножа чуть не располосовал подбородок.

«Потрошитель», как живой, прыгнул в руку. Лихо танцевальным па почти ушла от идущих крест-накрест взмахов. Камуфляжка снова оказалась располосованной на уровне груди, из разрезанного внутреннего кармана выпал деактиватор. Подбирать его не было времени. Лезвие ножа снова летело ей в грудь, она отшатнулась, пропуская смерть мимо.

Мёртвый бросился вперёд. Ножевым боем он владел едва ли не лучше всех в Суровцах, и Лихо понимала, что у неё почти нет шансов. Можно было применить свой дар, вызывающий головную боль, но сосредоточиться не получалось. Для этого требовалась хотя бы малая толика времени, но Мёртвый не давал ни секунды.

Удар, взмах, удар, удар! Лихо парировала два выпада, от одного ушла, а последний зацепил кисть, едва не оставив без «потрошителя». Блондинка уже прокляла себя за поспешность, щедро замешанную на элементарной глупости, когда она решила оставить Шатуна в кабаке. И теперь не была уверена, что громила видел, как она покидала помещение. Оставалось полагаться только на себя. Но Мёртвый был страшным противником, который к тому же нападал даже не рьяно — с сатанинским бешенством, которым мутно горел его изувеченный глаз.

Ещё парой финтов Мёртвый ухитрился оттеснить её в глубь пустыря, сделав вероятность прозаического бегства в сторону кабака очень и очень шаткой. На миг блондинке показалось, что она увидела в окне первого этажа находящегося в здании через дорогу лицо Книжника, беззвучно разевающего рот, словно кричащего что-то…

«Потрошитель» звякнул, встретившись с одним из клинков, Лихо уже почти за пределом своих возможностей выгнулась, пропуская второй нож в миллиметре от рёбер… Надо было рисковать, бросаясь в контратаку. Долго так продолжаться не могло. Он всё равно её достанет, и это вопрос буквально пары десятков секунд.

— Никита! — отчаянно крикнула она, сделав последнюю попытку остановить прущего на неё убийцу. Ножи в его руках плели замысловатую паутину финтов, обманок… Он не остановился. Он никогда не умел останавливаться…

Ситуация складывалась почти безнадёжная. Ещё максимум полминуты — и на пустыре будет одним трупом больше. Её трупом. В голове крутилась какая-то зацепочка, подсказка, могущая стать ключиком к выходу из этого положения. Что-то из прошлого, точно; но никак не из разряда морально-волевых качеств Хлыста, на которые можно было воздействовать. Что-то другое…

«Колено! — Блондинка всё же выхватила из переплетения воспоминаний именно то, что давало ей зыбкий шанс. — Конечно же, колено».