Бывает настолько сильный голод, что уже и неважно вкусно то, что ты ешь или нет.

Быстро съев суп, я глянула на салат. Мужчины ели его с удовольствием.

Зачерпнула ложку и я. Оно того стоило. Действительно, свежие овощи, хрустящие на зубах, вызывали восторг.

Но всё хорошее заканчивается быстро.

Та же участь постигла и салат. Я хоть и утолила немного голод, но не наелась, ине отказалась бы сейчас от ещё одной тарелки бульона. Только меня опередил вард Сай, и именно ему ушла последняя порция. Это несказанно огорчило. Но не вырывать же еду изо рта мужчины.

Поднявшись, я помогла Эмбер собрать тарелки и вымыть их. Сестра о чём-то рассказывала, только я не слушала её толком. Вовремя качала головой в знак согласия и вставляла нейтральные ответы. Саму же суть разговора улавливала слабо.

Дождавшись пока все выйдут, покрутилась на кухне в надежде найти что съестное.

Но ничего не обнаружилось. Только очистки.

Мой живот жалобно заурчал, но что я могла сделать.

— Ты не наелась? — этот негромкий вопрос напугал и застал врасплох.

Обернувшись, увидела в проходе Вульфрика.

Он внимательно меня разглядывал и явно ждал ответ Первым порывом было убедительно соврать, что сыта. Не привыкшая к тому, что по отношению ко мне проявляют такую заботу, я не понимала, как реагировать и себя вести. Что мне отвечать? Жаловаться, что добавки не хватило? Внутри разгоралась какая-то нелепая злость на себя. Врать? Убедить, что просто осматриваю продуктовые шкафы. Наверное, стоило сделать именно так, но что-то остановило. Вульфрик явно не любил, когда его обманывают и, соври я сейчас, только разозлю его. И к чему это приведет? Опять обругаем друг друга. Этого я не хотела. Я устала.

Прежде всего, от себя самой. Хотелось покоя и тишины.

— Томмали, я задал вопрос, — северянин явно начинал сердиться: сложив руки на груди, он хмурился и не спускал с меня строго взгляда.

— Нет, не наелась, — выдохнула я. решив, что лжи между нами и так было в избытке. Усугублять наши размолвки не стоит.

— Почему сразу не сказала? — допытывался он.

Устало всплеснув руками, подбирала нужные слова.

— Я не привыкла к опеке. Мне сложно ломать себя и подстраиваться под твой нрав.

Раньше никому не было дела до того, поела я или нет. А сейчас ты давишь своим надзором.

— Ты всё неверно воспринимаешь, Томма. Это не надзор и не опека, а забота. Я обратил внимание, что ты заглядывала в чугунок. Поэтому и спросил, голодна ли ты, — его голос звучал ровно и тихо, а во взгляде столько нежности, что я окончательно растерялась.

Да, этот мужчина явно руководил мною. Где-то в душе я злилась на него за это. Я взрослая самостоятельная женщина, мне не нужен контроль и забота. Мне… Кому я вру. Оперевшись рукой о столешницу, я глубоко вздохнула.

— Я никогда не хотела выходить замуж и становиться матерью, Вульфрик. Никогда, понимаешь. Я жила с этим всю сознательную жизнь. Я готовила себя к тому, что, скорее всего, просто однажды сгину в тумане, и всё, что меня волновало — это здоровье Эмбер. Это было целью моего существования — накормить сестру.

Позаботиться о ней. С этой мыслью я просыпалась и усыпала. А теперь, а теперь я не понимаю…

— Ты потеряла этот смысл, — подсказал мне вард.

— Да, — шепнула я.

Запустив пятерню в густые пепельные волосы, северянин нахмурился. Он молча, наблюдал за мной. Неловкая пауза затягивалась. Постояв ещё немного, я двинулась на выход. Но тут же была поймана и прижата к крепкому мускулистому телу.

— Нам нужно просто сесть и поговорить, Томмали. Мы ведём себя неправильно.

Оба. И с этим нужно что-то делать.

Подтащив к столу, Вульфрик выдвинул стул и усадил меня на него. Нахмурившись, я наблюдала за его действиями. Оставив меня сидеть у стола, мужчина откинул крышку погреба на полу и спустился. Вернулся быстро, неся с собой хлеб, круг сыра и кусок копчёного мяса, а ещё какой-то бочонок, наподобие того, в котором была сметана. Взяв хлеб, он отрезал пару ломтей, намазал их маслом из бочонка, сверху красиво накинул тонкие кусочки сыра и мяса.

Один бутерброд он положил на тарелочку и поставил её передо мною. Взяв кружки, Вульфрик налил в них травяного отвара и, держа свой бутерброд, сел напротив.

— Ешь, — негромко подтолкнул он меня к действию.

Плюнув на плохое настроение и гордость, я взяла ломоть хлеба и откусила.

Вкуснятина. Сама не заметила, как всё съела. Во рту сохранился вкус копчёного мяса и масла. Когда я его последний раз ела? Кажется, что в той жизни.

— Наелась? — вроде простой вопрос, но я насторожилась. Кивнув в ответ, затаилась, ожидая подвоха. Но вард молчал и продолжал неспешно пережевывать последний кусочек бутерброда. Это нервировало.

— Ты так пристально за мной наблюдаешь, словно ждёшь нападения, — хмыкнул Вульфрик.

— Не нападения, просто твоя фраза о том, что нужно поговорить. как-то настораживает, — я не стала скрывать своих чувств. — Я ещё не забыла, как ты рычал на меня.

Вард нахмурился и допил отвар.

— Допустим, был неправ, — негромко проворчал он. — Но и ты передо мной виновата.

— В чём? — не поняла я.

— Ты скрылась от меня…

— Вульфрик, — грубо перебила я его, — а помнишь, при каких обстоятельствах это произошло? Я могу тебе подсказать, или поведать, как это выглядело в моих глазах. Ты посреди дороги у всех на виду делал мне выговор и, чего скрывать, ставил на место взорвавшуюся девчонку. После схватил меня за руку. Я не знаю, что произошло в тот момент, но это сильно напугало. Ты же словно озверел.

Носился по лесу, как умалишённый, и непонятно, что ты со мной хотел сделать: придушить и или ещё чего похуже.

— Ты могла отозваться, и мы бы все решили на месте, — возмутился он, да так искренне, что я, не удержавшись, фыркнула в его сторону.

— Ты себя слышишь?! Отозваться! — кажется, меня понесло. — У меня отец был на войне. Он часто пил, а потом такое рассказывал. Я знаю, что делают с девушками в лесу воины, особенно если понимают, что за её спиной никто не стоит: ни отец, ни брат. Я что дура, отзываться.

Вульфрик окинул меня внимательным взглядом светло карих глаз и призадумался.

— Наверное, и тогда я был неправ, — наконец, признал он очевидное. — Но зачем был этот маскарад с иллюзиями?

Я пожала плечами и решила рассказать, как есть.

— Ты сказал, что работа только для мужиков, а мне в туман идти страх как не хотелось. Страшно там. Вот я и решила, что прикинусь мужиком и заработаю у вас кусок хлеба. Это ведь лучше, чем лес. А когда ты так странно стал себя вести и рыскать в поисках меня, подумала, что нужна тебе просто как любовница.