— Ты моя избранная, — нахмурившись, выдохнул вард.

— Давай начистоту, — я примирительно подняла ладони вверх, — ну, какая я тебе избранная. Я тебе не пара и неровня. Я малограмотная. Всё, что я знаю — это как дрова порубить да зайца разделать. Я деревенская женщина. Но уж никак не вартеса. Я слово-то это только сегодня узнала. О чём ты будешь со мной разговаривать? Как семье своей покажешь? Братьям, матери… Да они же высмеют тебя.

— Хватит — положив ладони на столешницу, Вульфрик подался вперёд. — Не вижу проблемы. Читать и писать научишься. Одежду новую куплю, как появится возможность. Тебя беспокоит, что ты малограмотная — так бери книги и учись. расширяй кругозор. Хотя ты мне и так очень интересна.

— Но ваша семья…

— Ты моя семья. Всё остальное второстепенно.

Вард встал и вышел из кухни, оставив меня сидеть в лёгкой растерянности. Но осмыслить его слова, не успела — он снова вернулся. Передо мной на стол легла довольно увесистая книга.

— Ле-ген-ды се-ве-ра, — вслух прочитала я и подняла голову.

— Это сказки. Их обычно читают детям перед сном. Но в них много мудрости. Они хорошо описывают жизнь северян: наши традиции и культуру. Прочтёшь эту книгу и я стану тебе понятнее. Между нами пропасть, Томма, в этом ты права. Но дело не в том, с какой скоростью ты читаешь. Нет, — мой вард замолчал и ухмыльнулся своим мыслям. — Ты южанка, я северянин. Хоть ты и маг, но кровь недостаточно сильна.

Я же больше Иной, чем человек. Мы смотрим на этот мир с разных позиций. И пока мы не поймём друг друга — счастья нам не видать.

Признав его правоту, я раскрыла книгу.

— Если позволишь, я посоветую тебе вот эту сказку.

Вард осторожно повернул в свою сторону книгу и перелистнул с десяток страниц, а потом, взяв из кучи очисток какую-то травинку, сделал из неё закладку.

— Когда меня не будет рядом — читай. А вечером ты будешь рассказывать мне о том, что узнала и я помогу тебе прояснить непонятные моменты. Ты же, в свою очередь, поможешь мне понять ваши традиции. Мне многое у вас тоже непонятно.

Проведя пальчиком по странице книги, я прикусил губу.

— А как же чувства, — не удержалась и выпалила я, — ведь должны быть чувства.

Любовь, как бы смешно это для вас ни звучало. Мало сказать «моя».

— Не вижу в слове любовь ничего смешного, — перебил он меня. — Томма, ты ведь не просто так слышишь мой магический шлейф, и я ощущаю тебя: твоё тепло, биение твоего сердечка. Вот сейчас оно ускоряется и трепещет, как у птички.

Отбрось в сторону все свои отговорки и взгляни на меня, как на мужчину. Разве я тебе не нравлюсь. Разве ты не чувствуешь это притяжение между нами.

Облизнув вмиг пересохшие губы, я робко посмотрела ему в глаза. Да, чувствовала.

Да, он мне нравился и даже больше. Хотелось прижаться к этому мужчине, ощутить тепло его тела. Получить его защиту. Коснуться.

— Ну, так чего же ты бегаешь от меня, Томмали, — он правильно понял направление моих мыслей.

Тряхнув головой, отвернулась.

— Почему нет, что со мной не так? — чуть ли не взревел мужчина.

Вздохнув, я сложила руки на груди, закрываясь от него. От всего происходящего.

— Томма, — тихо шепнул он.

— Я больше не хочу никакого любить, — шёпотом призналась я в своей трусости то ли перед ним, то ли перед самой собой. — Не хочу привязываться к кому-либо, кроме Эмбер. Не хочу, чтобы могил у моего дома становилось больше. Это очень больно. Я не хочу никого впускать в своё сердце. Не надо заставлять меня это делать.

Собравшись, я отогнала подступившие слёзы. Это признание далось мне тяжело. Я всегда стыдилась этого страха. Ещё с детских лет, когда пропала мама, а потом умер братик, я боялась, что мне придётся похоронить всех. Именно поэтому я никогда не пускала Лестру и Эмбер в Туман. Эгоизм. Да. Я не представляла, как буду рыть им могилы. Эта мысль убивала меня. Я больше не хочу никого терять. Я не могу вечно оплакивать тех, кого люблю, и продолжать дышать с этой болью в сердце.

— Я просто сойду с ума, если потеряю тебя, Вульфрик Я не переживу смерти любимого мужчины. Не хочу. Не заставляй меня, я прошу тебя. Я больше никого не хочу любить.

— Девочка моя, — этот тихий шёпот прозвучал так оглушающее. Поднявшись, Вульфрик обошёл стол и поднял меня со стула. Не удержавшись, обняла его за могучую шею и уткнулась носом в плечо. Мне хотелось человеческого тепла и заботы, хотелось узнать, что же это такое — женское счастье. Какого держать на руках своего ребёнка и засыпать в объятьях мужа, но перед глазами стояли могилы родных. Они уходили один за другим, оставляя в моём сердце выжженную дыру. И от этого хотелось рыдать.

Прижав к своей груди. Вульфрик отнёс меня в комнату и сел вместе со мной на кровать, удобно усадив на свои колени.

— Ты больше никого не потеряешь, моя девочка, — покрывая моё лицо лёгкими поцелуями, прошептал он. — Я увезу тебя отсюда далеко. Туда, где нет тумана и могил. Я построю для тебя лучший дом с садом и качелями. В твоей жизни больше не будет горя. Я обещаю тебе это, Томма.

— Слишком поздно, — повернувшись от его настойчивых губ, я уткнулась лбом в плечо мужчины, — туман уже забрал у меня всё. Детство, молодость, родителей, сестру. Всё поглотил. Я не представляю себе иной жизни, Вульфрик. Ты пришёл слишком поздно.

Руки, обнимающие меня, сжались. Объятия стали просто удушающими, но мне это нравилось. Нравилось ощущать его силу и этот тёплый плен.

— Не поздно, мечта моя, я пришёл вовремя, — хрипло шепнул Вульфрик. — У каждого из нас своя судьба и своя дорога. Я не могу спасти и вернуть тех, чья нить жизни оборвалась. Но я способен уберечь тебя и твою сестру, если она сама того пожелает. Я способен встать между тобой и туманом. Вырвать у него твою жизнь.

Просто, дай мне шанс. Один и я тебя не подведу.

Замерев, я вдохнула его аромат. Голос в душе тихо шептал — поверь. Но разум не позволял его слушать. Ничего хорошего в моей жизни уже не будет.

— Ты не сможешь сдержать это обещание, — тихо ответила я. — Никто не может.

— Ошибаешься, нежная моя, могу и сделаю, — положив руку на мой затылок, Вульфрик откинул мою голову и вынудил посмотреть в его глаза.

— Разве я не нравлюсь тебе. Я ведь слышу, как неистово бьётся твоё сердце.

Посмотри мне в глаза, моя Томмали, и ответь. Разве ты не желаешь меня, как мужчину, как защитника, как мужа.

Сглотнув, я словно заворожённая наблюдала, как лицо мужчины меняется. Как проступает иней на его бровях, висках, подбородке. В мягких медовых глазах разгорается неистовое красное пламя. Кожа бледнеет приобретая синеватый оттенок.

— Отвечай, Томмали, — прорычал Иной.