Понемногу он дошел до мысли, что монеты нужно вернуть. Поймать Анюту во время прогулки с младенцем, заморочить ей голову, вместе с ней пойти в ее квартиру и посмотреть, как она это проделывает.

Он только не учел Анютиной способности входить в транс, причем способность просыпалась ради поиска и погони.

Возвращение в Протасов поставило перед ним вопрос: где жить? Он даже представить себе не мог, что на уме у Лео. Конечно же, она недовольна тем, как завершился сеанс гипноза. Очень может быть, что она ищет гипнотизера. И самое простое — договориться с хозяйкой комнатушки, снятой для него, чтобы она, лишь только жилец объявится, сразу бы позвонила. А разговора с такой женщиной Ромуальд побаивался. Не заставила бы вернуть деньги…

Он посидел, подумал и нашел место, где мог прожить в Протасове день-другой. Этим местом была баня «Русский пар». А дальше будет видно.

Там служил истопником его бывший одноклассник Жека, человек не то что выпивающий, а основательно пьющий. Он там трудился по суткам, и если выставить ему пару бутылок пойла — пустит переночевать. Именно переночевать в раздевалке на диванчике — часов в десять утра оттуда придется убираться. Ромуальд надеялся за два дня найти Анюту, заморочить ей голову, вернуть деньги, стянуть ключи от квартиры и сделать дубликаты. Еще за это время следовало узнать, не искала ли его Анюта в той комнатушке, что сняла для него Лео. Она вполне могла выпытать у Лео адрес…

Переночевав в бане, Ромуальд отправился на поиски Анюты. Он знал, что женщина с ребенком должна выходить на прогулку.

У него, как у многих — мужчин за пятьдесят, образовалась особая система самозащиты от неприятностей. Он не мог признать, что совершил ошибку. Значит, действие, повлекшее ошибку, нужно было представить себе с другим знаком, с плюсом вместо минуса, и в таком виде вписать в память. Тогда получится, что жизнь удалась, а это с каждым годом было для Ромуальда все важнее.

Если, выбегая за Анютой из «Авалона», Ромуальд был в некоторой панике, то потом он эту панику из своей биографии вычеркнул. Не Анюта оказалась вдруг неподатливой, не пожелала выйти из наведенного транса, а он сам оставил ее в этом состоянии с далеко идущими намерениями. И теперь, прочесывая парк по соседству с ее домом, Ромуальд был убежден, что, сумев заякорить ее внимание на какой-нибудь блестящей ерунде, снова овладеет ее сознанием без затруднений.

Он не знал, что Анюта, подозревая в воровстве Потапенко, нарезает круги вокруг Лесиного дома, все глубже и глубже погружаясь в состояние безумной погони. Уход за ребенком совершали ее руки, уже достаточно самостоятельные, чтобы не консультироваться с головой. Эти руки приготовили еду для ребенка и залили в термос, они же оснастили коляску запасом всего необходимого.

Возле дверей Лесиного дома остановилось такси. Анюта поспешила к машине, толкая перед собой коляску. Но не Митенька Потапенко пытался убежать — в такси села мать Леси и умчалась. Анюта успела заметить, что женщина плачет. Но это ее не обеспокоило. Поводов для слез бывает много — и разных.

В конце концов Феденька расхныкался. Ему надоело сидеть в коляске почти без движения, опять же — давно следовало подмыть ребенка и поменять памперс. Анюта направилась домой с намерением как можно скорее управиться с ребенком и вернуться к Лесиному дому. Хотя Леся и Потапенко могли следить за ней из окна и, увидев, что она ушла, куда-то сбежать… Это было нежелательно.

Но планы Анюты резко изменились, когда поблизости от своего дома она столкнулась с Ромуальдом.

Ее погоня за Митенькой вмиг прекратилась. Анюта поняла — вот кто виновник!

Она увидела лицо — и из тайных слоев памяти извлекла картинку: Ромуальд у нее дома, на фоне кухонного шкафа. Эту картинку следовало извлечь раньше, но погоня ввергла Анюту в какое-то отупение; и вот ее сознание, словно получив сигнал, заработало в особом режиме, режиме поиска, погони и воздаяния.

Ромуальд шел к Анюте, намереваясь готовыми формулами свести ее внимание в одну точку и добиться полного послушания. Но, увидев вблизи лицо женщины, он понял: опоздал! Сила, куда более мощная, чем его собственная, владела ею и вела ее.

Эта сила не остановилась бы и перед необходимостью убить и ограбить труп.

И Ромуальд пустился наутек.

Он понимал, что Анюта не бросит коляску с ребенком. И потому, пройдя очень быстрым шагом два квартала, остановился, уверенный, что оторвался от преследовательницы.

Да, Анюта не могла идти так же быстро, как Ромуальд. Но она могла догонять его медленно и неотвратимо. Он, увидев коляску, снова поспешил вперед. Анюта все тем же ровным и мерным шагом шла следом. Ребенок плакал, но сейчас важнее было догнать Ромуальда и отнять «мальчика» с «девочкой».

Он не понимал, кто и как ввел Анюту в состояние боевого робота, зато понимал, что это может плохо кончиться. И, раз уж все равно собрался возвращать ей монеты, решил просто подпустить женщину поближе и бросить их на асфальт.

Но в кармане куртейки кошелька не оказалось. Ромуальд задумался, припоминая свои действия, и понял: кошелек в дорожной сумке, на дне, был туда засунут во избежание кражи сразу после покупки автобусного билета. А мелочь, целую горсть, где было чуть ли не триста рублей, Ромуальд просто высыпал в карман.

Сумка осталась в бане у Жеки.

Он пошел к «Русскому пару», Анюта — следом.

Когда Жека утром выпроваживал Ромуальда, сумку он поставил в подсобку. Нельзя сказать, что к десяти возле бани уже стояла очередь. Но правила есть правила, хозяин велел открываться в десять — значит, так надо. Хорошо еще, что добрый Жека угостил чаем с бутербродом.

Первые посетители появлялись ближе к обеду. Это были старички и старушки из деревянных кварталов Протасова, где все еще не было удобств, кроме водопровода. Чем устраивать дома помывку, громоздить на плиту котел с водой, старички предпочитали днем сходить в «Русский пар», где до четырех пенсионерам была скидка. Опять же — повод встретиться, потом посидеть вместе на лавочке или зайти к приятелю или приятельнице в гости, напиться горячего и сладкого чая. А вот потом уже собиралась почтенная публика, приходил банщик дядя Гера, раскочегаривалась парилка.

Ромуальд ворвался в баню, поздоровался с Жекой, заменявшим в это время кассира, и через мужскую раздевалку проскочил к подсобке. Вытащив сумку, он запустил руку в ее недра. Рука пробилась через скомканное имущество, две футболки и треники, нашла дно, стала шарить, но кошелька не было. Ромуальд испугался — там были все его финансы. Он полез в сумку двумя руками. И с тем же результатом. Тогда он просто вывалил все содержимое на пол.

Кошелек исчез.

Нетрудно было догадаться, что обыск провел и деньги конфисковал истопник Жека. Ромуальд поспешил к нему — выяснять отношения.

В вестибюле бани, если так можно назвать помещение три на четыре, где было что-то вроде стоячего гроба — помещения для кассира, уже рвалась в раздевалку Анюта. Жека требовал покинуть вестибюль — вход в женское отделение бани был не здесь, а со двора. Ромуальд, открыв дверь, увидел ее — но и она его увидела. Бросив коляску с уставшим рыдать ребенком, Анюта пошла на Ромуальда. Он отступил, ввалился в дверь, что оказалась за спиной, и захлопнул ее. Но эта дверь не имела ни крючка, ни хоть слабенькой щеколды. Анюта распахнула ее.