Герцог встречать гостей не вышел. Не по рангу. Но дворецкий чуть ли ужом не извивался перед ританой Лассара.

Перед сеньором Пенья чуточку меньше, так что сразу стало ясно, кто именно нужен хозяину дома.

Тони принимала все как должное.

Может быть, в другой ситуации она бы вела себя чуточку иначе. Но чего ей было бояться?

Люди, которых она… любит? Сложно сказать, что она чувствует к Эрнесто Риалону. Но главное она знает. Он в безопасности. Остальное не слишком-то важно.

Дядя, тетя, кузины – их тоже это все не затронет. А сама она… в груди приятным ледяным комочком свернулся подарок Ла Муэрте. Неужели когда-то он внушал ей ужас?

Не нравились ощущения?

Да сейчас она на эту боль готова была молиться. Она не безоружна! Так что пусть молятся ее враги, в которые она уверенно записала всех измененных.

Ее мать убили? Убили.

Всё, таны и сеньоры, вы попали. Такого никто не прощает, а уж некромантам, почитай, сама Ла Муэрте мстить велела. И орудие мести вручила.

– Кофе?

– Нет, благодарю вас.

Даже если бы Тони не боялась, что ее отравят или опоят, она все равно и к капле воды бы не притронулась.

В доме врага твоего не принимай ничего.

Старый завет, который Даэлис таки успела разъяснить дочери. Если это – дом твоего врага, не бери ничего. Даже цветка в саду не рви. Бывали прецеденты.

Тони и не собиралась.

Рейнальдо пока помалкивал. Только один раз сказал, что прошел защиту, но все остальное время молчал. Да и к чему? Комментировать происходящее – только девушку отвлекать, а со светской беседой она и сама справится. Вот если будут сложные ситуации, он подключится. А пока – тишина.

Сидела в кресле, мило улыбалась, поддерживала с сеньором Пенья ничего не значащую беседу о погоде и даже не смотрела на то, что лежало на столе.

А на столе лежали несколько предметов.

Часы. Явно старые, в тяжелом квадратном корпусе. Судя по виду – им лет двести.

Мужской браслет. Еще более старый, бронзовый, сильно поцарапанный и покарябанный.

И легкий кружевной шарф. Белый, воздушный, в чем-то даже красивее того, который Тони продала недавно за один медяк. Хотя нет…

Тот был живым. Теплым, уютным, радостным. Тот шарф обвивался вокруг пальцев, ласкал их, не хотел уходить от людей.

До этого шарфа Тони дотрагиваться не хотела. Он каждой своей складочкой излучал брезгливость и отвращение.

Люди… опять эти люди… и таким приходится служить.

Гадко. Нет, Тони не собиралась даже прикасаться к этим вещам. Хотя они явно были положены в расчете на ее любопытство.

Сеньор Пенья пару раз косил на них глазами, но Тони делала вид, что ничего не понимает. Вещи? Какие вещи? Вот розы в вазе изумительные… и сама ваза симпатичная, как вы думаете, сеньор, ей лет сто? Нет, больше? Вы правы, пожалуй, вот этот лиственный узор характерен для поздних Агафетидов, это лет триста… может, триста пятьдесят. И фарфор хороший…. Интересно, как тогда умудрялись так его раскрашивать, что цвета не теряют яркости даже спустя столетия?

Что-что, а болтать ни о чем Тони могла. Хуан Амон Мартель называл это искусство вдохновенным забалтыванием. Нельзя ведь быть мошенником и не владеть словом! Мычать и хлопать глазами, глядя на клиента, – это непрофессионально. Необходимо говорить, но говорить правильно. Слушать собеседника, делать так, чтобы говорил он… о чем? Неважно. Больше всего люди любят говорить о себе, лучшей для разговора темы никто не придумал. Вот и пусть собеседник говорит, а ты слушай и подталкивай. И будет тебе выгода.

Впрочем, верно и обратное. И сейчас Тони вела беседу ни о чем, мило улыбалась и ждала. Два раза отказалась от кофе, один – от апельсинового мармелада с корицей, оценила осведомленность этих… тварей. В Лассара у нее не было шансов попробовать это лакомство, там в мармелад корицу не добавляли, это уже столичное изобретение.

А они знают.

И открыто говорят об этом.

Интересно, а о визите Тони к Ла Муэрте они знают?

Что-то подсказывало девушке, что нет. Иначе выбрали бы другую тактику. Она не в претензии, ей и так неплохо. Ждем спокойно.

И Тони дождалась.

Герцог де Медина явился во всей своей красе.

Никакого почтения Тони не испытала. Первое, что ей подумалось – ходячий острый угол. Именно так выглядел герцог.

Острые линии лица, острые линии тела, острые линии… оружия?

Да, Тони могла бы сравнить его с холодным оружием. Или оружием изо льда. Жестким, коварным, нечеловеческим. Чутье, которое выручало ее с вещами, активизировалось и во весь голос буквально орало.

НЕ ЧЕЛОВЕК!!!

Тони с удовольствием бы сейчас пустила в ход свою силу. Она даже и сама не ожидала, что так получится, но… накатило. Брезгливость, не брезгливость… она и сама не знала, как это назвать. Чудовищное омерзение… когда щипцами – и то дотронуться противно. Разве что каминными, чугунными, с размаху. И по голове, по голове, а потом сжечь, чтобы и следа этой погани на земле не осталось.

Тони была близка к тому, чтобы активировать дар Ла Муэрте. Она отчетливо понимала, что это не приведет ни к чему хорошему, что рано атаковать, что надо узнать все и обо всех, что надо…

И все же едва могла себя сдержать.

Остановила ее простая мысль. Что делать с сеньором Пенья?

Если здесь и сейчас она убьет герцога де Медина… положим, ему туда и дорога. И Тони не сомневалась, на вскрытии герцог будет иметь очень мало общего с человеком. За это она оправдается.

Если выживет.

Здесь целый особняк этих тварей. И сколько еще в гнезде? Нет, ей нельзя раскрываться слишком рано, но Тони готова была этим пренебречь. Ох, спасибо сеньору Пенья. Пока она потерпит. Пока он здесь.

– Тише, Тони, тише. Пока еще не время.

– Рей, а когда оно будет?

– Уже скоро. А пока – потерпи. Мы не один сорняк должны выполоть, а все сразу. Не совершай моих ошибок.

– Я потерплю…

Тем временем герцог мило улыбнулся девушке.

– Ритана Лассара, я счастлив приветствовать вас в моем скромном жилище.

– Ваша светлость, – Тони мило улыбнулась, даже не вставая из-за стола. – Рада знакомству.

Герцог сдвинул брови. Но придраться было формально не к чему.

Сначала он заставил ритану ждать, словно обычную прислугу. Потом Тони проявила маловато уважения, сделав вид, что не помнит требования этикета. Так-то она должна была встать и хотя бы изобразить приветствие. Но осталась сидеть, изображая непонимание.

Можно так?

Безусловно. Просто Тони показывала, что считает себя равной хозяину дома. И герцогу это явно не понравилось.

Вслух он ничего не говорил. Но лицо словно бы еще заострилось.

– Сеньор Пенья, рад вас видеть.

Сеньор уже стоял на ногах и всячески раскланивался, изображая почтение.

– Ваша светлость… огромная честь для меня…

Вот кто бы сомневался? И честь, и огромная, но подальше от герцога все же получше. Особенно когда