– Я сегодня получила звёздочку, – воскликнула она. – Наша учительница раздаёт их домой, если ты отлично выполнил задание. Я положила её в свою подушку. Сейчас принесу.

– Не надо, – вздохнула мать, поднимаясь и направляясь к лестнице. – Учителя просто очарованы тобой. Вот почему они дают тебе эти штуки. Если так пойдёт, скоро и ты будешь ходить в костюме. Я иду спать. Мне завтра ещё работу искать.

«Мать всё ещё мечтает о костюме, крокодиловых шпильках и прилагающейся к ним жизни», – подумал Руперт. Но сам он был счастлив не из-за костюма, не из-за прочих вещей, которые могли бы дать ему Риверсы. Счастьем было то, что он повидал, крутясь среди них. Риверсам повезло жить в очень богатом квартале. Но и в очень бедном, и в бедном, и в зажиточном, и в богатом, и в очень богатом районах города у всех были глаза.

Тётя Хазелнат была права: твоя жизнь, ТВОЯ жизнь, кто бы ты ни был, была уникальной и блистательной. В жизни одних было больше денег, но в жизни всех была равная доля чуда. Однако, чтобы увидеть её, нужно было охватить взглядом и всё остальное, а зоркость давалась страшной ценой чувствования.

Это то решение, к которому нельзя подтолкнуть, а можно только прийти. Нельзя заставить других видеть или чувствовать, но можно поделиться частью того, что принадлежит тебе.

– Пойдём, – позвал он, вскакивая на ноги и беря Элизу за руку, чтобы утянуть её за собой. Они пошли наверх.

– Слушай, – сказал он, заходя в спальню, – завтра мы пойдём, запишемся в библиотеку, возьмём книги о приключениях и будем читать их. Но сегодня я расскажу тебе одно из моих собственных.

Элиза запрыгнула на свою кровать, а Руперт сел на пол.

– Одной зимней ночью, Элиза, – начал он, и слова потекли сами собой, – пока весь Стилвилль спал – и очень бедные, и бедные, и зажиточные, и богатые, и очень богатые, – я вышел из тёмного гаража, чтобы увидеть, как столики с мерцающими огоньками парят в ночи…

БОЛЬШОЕ СПАСИБО:

Марии Кэмпбелл

Маргарет Фергюсон

Линн Миссен

Карле Реганольд